Однако Андрей не стал вдаваться в подробности насчет коня, а предложил Шиловскому продолжить переговоры с противником и попробовать склонить белых к братанию.
Комиссар вскочил и мгновенно забыл о павшей лошади.
– Братание? – ухватился он за слово. – Вы что, сумасшедший? Брататься с предателями?!
– Мы же с немцами братались! – отпарировал Андрей. – А перед нами сейчас даже не чехи – русские! Они же вчера еще у красных были! Вы же умеете разговаривать с народом!
– С народом – умею! – звеняще проговорил Шиловский. – С предателями – не умею и не хочу!.. Не знаю, какой вы полководец, – он сорвал пенсне, – но политически вы человек беспомощный! Перед нами – враг! И тем опаснее, что предал идеалы революции!
– Но они же – наши, русские! – не сдавался Андрей. – Можно же как-то договориться!
– Попробуйте, – вдруг предложил комиссар. – Езжайте и попробуйте… Только хорошо ли это… Рассудите сами: красноармейцы рвутся в бой, а вы пойдете на сговор с врагом?!
– Они? – не поверил Андрей и показал рукой на невидимую в траве цепь. – В бой?
– А вы спросите у них, спросите! Хотят ли они брататься с предателями?!
Андрей помолчал, глядя в сторону противника. Тихо было там, будто и нет никого…
– Все это похоже на самоубийство, – пробормотал он. – Если и прорвемся – в крови потонем…
Комиссар глянул Андрею в глаза, покачал головой:
– Многого вы еще не понимаете… Даже что такое – революция. И вряд ли скоро поймете. Нужно немедленно атаковать, не раздумывая.
Андрей отошел в сторону, постоял в какой-то словно бы забывчивой нерешительности, затем, словно враз опомнившись, вскочил в седло и поскакал.
– Пора! – подстегнул сам себя, ощущая привычные для такого момента щекотный озноб спины и светлую льдистость набегающих слез. – Атака! Атака!
Лошадь послушно вынесла его перед полком, закружила на месте. Андрей рванул шашку из ножен и вместе с нею будто рвал из себя остатки всех сомнений.
– Слева и справа! Перебежками!.. Вперед! Впе-ре-ед!
И полетела налево, полетела направо ударной волной переданная по цепи команда. Цепь сразу же связалась, сомкнулась, обозначилась по всему фронту. Встали так дружно, одним духом, но вместо радости от удачного начала (как много значит, с каким духом встали бойцы) Андрей чувствовал легкую растерянность. Как же нужно было агитировать их, какие слова говорить, чтобы вот так они поднялись и пошли на верную смерть?! По крайней мере большинство из них. Ведь знают, на что идут! Андрей обернулся и поискал глазами комиссара: мелькнули в траве его кожаная кепка и рука с маузером…
Полк двинулся перебежками, и ковыльная степь зашевелилась, наполняясь криком. Прежде чем поскакать вперед, Андрей еще раз окинул взглядом цепь. И неожиданно увидел, как с земли, там, в тылу полка, следом за красноармейцами поднялась в воздух рваная туча воронья. Она клубилась, разбухая, и, набрякнув плотной чернотой, медленно