Серьезность отношения к письмам проявлялась и в том, что во многих случаях они не писались сразу, набело, а создавалось несколько черновиков (по крайней мере так было в пушкинскую эпоху, и сам поэт именно таким образом писал свои письма (не все, конечно) к задушевных друзьям, соратникам по литературе – кн. П. А. Вяземскому, П. В. Нащокину, В. А. Жуковскому, П. Я. Чаадаеву, А. А. Дельвигу и многим другим. Тем более, когда речь шла о письме к важному лицу по серьезному поводу. Часто письма писались специально для дальнейшей передачи их содержания публике, если изложение событий и их оценка касались крайне важных и существенных сторон жизни всего общества, и авторы писем настаивали на цитировании своих посланий в кругу друзей или просто в «свете»[2].
Два подобных письма, особого, сверх-важного содержания мы приводим в этой книге. Это письмо В. А. Жуковского, направленное отцу поэта С. Л. Пушкину с подробнейшим описанием событий, предшествовавших дуэли, самой дуэли и смерти Пушкина. А также письмо другого друга поэта кн. П. А. Вяземского, которое тот направил великому князю Михаилу Павловичу с воссозданием обстоятельств дуэли и кончины Пушкина, но с важным объяснением члену императорской фамилии реакции общества на смерть поэта, выразив в письме негодование (хотя и в «скромной» форме) жандармским участием в организации похорон, отпевания и прощания с поэтом. Без этих писем наше представление о таком трагическом событии русской культуры, как смерть Пушкина, было бы неполным и не таким глубоким, как это воспринимается всяким читателем после их прочтения.
Письма того времени становились серьезным документом и позволяли их автору защищать себя от клевеветы, сплетен, ложных обвинений, уточнять что-то существенное, что имело отношению к нему лично или к его деятельности, то есть выступало для него, как своеобразный и важный аргумент по защите своих интересов и честного имени. Они выступали и как политический или философский трактат (письма Пушкина к Чаадаеву), служили впоследствии важнейшим свидетельством для фиксации крайне важных исторических событий. Без подобных писем многое было бы нам неизвестно, и наше представление сегодня о людях, событиях, истории пушкинской эпохи, которая включила в себя всего-навсего чуть больше 20 лет его творческой жизни – оказалось бы неполным или неверным.
Наконец, письма являлись (наряду с дневниками) неповторимыми «отпечатками» эпохи, из которых можно было почерпнуть сведения о таких частностях обыденной психологической жизни людей, о которых нельзя найти упоминаний в учебниках истории или других сочинениях.
И, конечно, говоря о к величайших именах русской культуры – Толстом, Гоголе, Достоевском, Тургеневе, Герцене, Гончарове и множестве других, без их сохранившихся, по счастью, писем, нельзя получить полное представление о многогранности их духовной жизни, об отношении к другим людям, писателям в том числе. Поэтому классический вид издаваемых собраний сочинений