Синго поднял голову и переглянулся с Ясуко.
– Перестань болтать.
– Вот так всегда. Ни слова при нем не скажи, не поплачь.
– Когда плачет ребенок, ничего не поделаешь, – пробормотал Синго, почти не раскрывая рта.
– Я не о ребенке говорю. О себе. – Фусако, пошатываясь от тяжести подноса, направилась на кухню. – Если плачет ребенок, это естественно.
Загрохотала сваленная в мойку посуда.
Ясуко встрепенулась.
Послышались сдавленные рыдания Фусако.
Сатоко, взглянув исподлобья на Ясуко, убежала на кухню.
Какой у нее тяжелый взгляд, подумал Синго.
Ясуко тоже поднялась, взяла ползавшую рядом Кунико и посадила ее на колени Синго.
– Присмотри за ней.
И ушла на кухню.
Синго обнял Кунико – она была приятная, мягонькая, и он крепко прижал ее к себе. Взял за ножки. Обе ступни, маленькие и пухлые, целиком уместились в его ладони.
– Щекотно?
Кажется, девочка не понимала, что такое «щекотно».
Синго в этом не уверен, но ему помнится, что Фусако, еще совсем крошкой, когда ее клали голенькую, чтобы переодеть, и он слегка щекотал ее под мышками, морщила носик и махала ручками.
Синго старался не вспоминать о том, что Фусако и в детстве была некрасивой. Стоило ему вспомнить это, и перед его глазами возникало прекрасное лицо старшей сестры Ясуко.
Его надежда, что ребенок, прежде чем станет взрослым, еще много раз изменится, не оправдывалась, и с годами надежда притупилась.
Внучка, Сатоко, лицом как будто получше матери, так что не исключено, что уж Кунико вырастет совсем хорошенькой.
Может быть, облик сестры Ясуко воплотится в его внучках? От таких мыслей Синго стал сам себе противен.
Но как ни противен стал сам себе Синго, он размечтался: а вдруг старшая сестра Ясуко воплотилась бы в неродившейся внучке, в ребенке, от которого избавилась Кикуко, вдруг ее девочка оказалась бы красавицей, какой еще не видел свет? Эта мысль сразила его.
Синго отпустил руку, сжимавшую детские ножки, Кунико сползла с его колен и заковыляла на кухню. Она шла, выставив вперед согнутые руки, ноги у нее заплетались, и стоило Синго крикнуть ей «осторожно», как девочка тут же упала.
Она упала вперед, перевалилась на бок и немного погодя расплакалась.
Ясуко с Кунико на руках, а следом за ней и Сатоко, вцепившаяся в подол матери, вернулись в столовую.
– Отец теперь все время погружен в свои мысли. Правда, мама? – Фусако вытирала посуду. – Когда он вернулся домой и стал переодеваться, то и нижнее и верхнее кимоно запахнул справа налево, подпоясался и даже не заметил, как он странно выглядит. Вид у него был действительно странный. Такого с ним, пожалуй, еще не случалось. Что с ним произошло? Не пойму.
– Нет, однажды уже было, – невозмутимо ответил Синго. – Кикуко тогда еще сказала, что на Рюкю запахиваются кто как хочет – и справа налево, и слева направо.
– На