Кто из моих сокурсников, в конце концов, не мечтал встретить такого воплоти? Мысли мои повернули в какое-то игривое русло.
Пока Дэвлин, не подозревающий, какие именно ассоциации он вызывает, разбирал стол, я повернулась к черепу.
– Слушай, нежить.
Череп пискнул, подтверждая, что внимает.
– Раз уж мы теперь вместе, то тебя будут звать Шарик.
Та же реакция. Понял или нет?
Дэвлин обернулся ко мне, убрав бронзовую спиртовку на полку:
– Могу я задать один вопрос? Почему ты всем даешь имена?
Я пожала плечами, поуютнее свернувшись в кресле.
– Ну, они же одушевленные.
Мэтр с сомнением посмотрел на новоявленного Шарика.
– Ну не одушевленные, – ладони сами принялись жестикулировать, как бывает всегда, когда я не могу найти правильные слова, и это меня саму раздражает, – но двигаются, реагируют, может, думают… А что?
– В демонологии, – мэтр вернулся в свое любимое кресло за столом, – когда ты даешь кому-то или чему-то имя, ты этим привязываешь объект к себе. Если же у него до того вообще не было имени, это дает власть над именованным. Ты когда-нибудь, задумывалась, насколько важно имя?
Я пожала плечами.
– Никогда не думала. Имя даешь питомцу. Коту, например. Наверное, этим я пытаюсь показать, что теперь это существо со мной. Вместе. У нас есть какие-то отношения.
– Это тоже власть.
– Как это?
Видимо, мэтра разобрало на «поговорить», и я с удовольствием навострила уши. То, что рассказывал Дэвлин, выходило за рамки Академических курсов. Откуда он это знает? Не важно, но я ловила каждое слово в таких беседах.
– Давая кому-то имя, налаживая, как ты говоришь, с ним отношения, ты получаешь связь с этим объектом. Неважно, одушевленным или нет. В целом, с такой точки зрения, любой объект можно считать одушевленным.
– Совсем любой?
– У тебя есть кинжал? – неожиданно спросил он.
– Да, охотничий, отец подарил…
– В материальном мире существует металлический предмет определенной формы. Но на другом уровне, это еще и некая энергетическая структура, верно? Ну, грубо говоря, ты можешь зачаровать клинок – изменить его внутреннюю сущность так, что изменятся и свойства материальной формы.
Я вспомнила набор кухонных ножей от мэтра Тиффина, которые использовала кухарка у меня дома, еще в столице. Они не тупились, и ими невозможно было порезаться повару. Я кивнула. Эта концепция была мне понятна.
– Так или иначе, этот кинжал попал к тебе, и все время пока ты носишь его при себе, полируешь, чистишь – его внутренняя структура потихоньку впитывает в себя часть твоей ауры. Между тобой и предметом возникает устойчивая связь, медленно, но возникает. Таким образом, ты меняешь его структуру. И через какое-то время ты столкнешься с тем, что он начнет сам тебе помогать, вовремя попадет под руку, не потеряется, станет очень удобным.
– Кажется, начинаю понимать, – протянула я, вытащив кинжал и рассматривая его блестящую поверхность.
– Если же ты еще и дашь ему имя – ты вложишь