Мы ехали почти месяц до Эдельвейса и оттуда уже самостоятельно до Дай-Пивка. Караван жил своей жизнью. На ночевки мы останавливались в придорожных трактирах. В первую же неделю Аделаида попыталась нагло соблазнить Дэвлина своими прелестями, но потерпела сокрушительное фиаско. Основное время в пути мэтр дремал прямо в седле, читал что-то или разговаривал с Ником. Пару раз я видела их упражняющимися на привалах во владении шпагами. Нику было около сорока, коротко стриженый, поджарый и жилистый наемник, похожий на матерого пустынного волка, еще несколько дней с уважением рассказывал об этих поединках, прибавляя, что учил парня мастер, и лет через пять, если не бросит, Ник бы не хотел с ним встретиться. Сам он, напротив, в придорожных трактирах пил вино и трахал служанок, откровенно радуясь, что наконец-то вырвался из столицы. Кучер Рико познакомился с парочкой караванщиков и свободное время они проводили вместе, за настойками и рассказыванием баек, в чем Рико был невероятно талантлив. Аделаида скучала, ее двадцать шесть лет запертой в тесной повозки женственности не находили выход, и она от безысходности взялась за любовные романы, которыми щедро нагрузила меня в дорогу матушка.
Я не говорю, что мне было прямо очень скучно, но если бы мне предложили пойти понаблюдать за пьяными бродягами, то я бы не раздумывая согласилась.
Тем не менее, я продолжала возиться с заклинаниями Школы Разума и болтала с Дэвлином. Только мэтр Купер и спасал меня. Несмотря на свою ледяную сдержанность, он оказался отличным собеседником во всем, где дело касалось магии, истории, и вообще знаний. Я так и не узнала ничего толком о нем и его семье, зато наши беседы на тему чар, истории, способов управления и экономики затягивались иногда на часы. Или забавные байки о других странах и своих путешествиях. Я смеялась, потому что даже о самых жутких или опасных вещах он говорил с тем самым странным мрачноватым юмором, который так понравился мне в тот первый вечер в «Вобле». А однажды, когда больше никого вокруг не было, он вполголоса принялся рассказывать мне краткую историю древней Империи. Эта опасная тема делала нас в моих глазах чуть ли не заговорщиками, и я с жадностью впитывала каждую крупицу информации. Странную смесью ужаса и восторга вызвало у меня внезапное осознание, что я просыпаюсь утром в хорошем настроении, только потому что жду нашей традиционной «беседы после завтрака», когда я высовываюсь из окошка кареты, а он едет рядом. Бывало, у него находились какие-то другие дела в это время, например, обогнать караван и проделать часть пути с охранниками из головного отряда, проверяя что-то там подозрительное на магию. Тогда я в глубине души как-то совсем по-детски обижалась, никогда, впрочем, не показывая этого.
Это было странно. Я не влюблялась ни разу в жизни, да и это тоже была не любовь, а… не знаю, какой-то жгучий интерес. Но иногда я размышляла, каков он должен быть в постели?