Глаза у нее стали – вот-вот выскочат!
– Нет, – замотала головой, – я ничего, я молчала!
– Отвечайте на вопрос! – рявкнул начальник патруля.
Ромашов повернулся к нему и повторил слово в слово:
– Деревня Струнино. Струнино! Александровского района Владимирской области!
Люся издала какой-то звук, словно подавилась.
Ромашов не обернулся.
– А почему не в армии? Ваш 1903 год призывался, – с неожиданным добродушием проговорил начальник патруля.
Итак, Петр Ромашов оказался на два года младше Ромашова Павла? Теперь он стал ровесником ненавистного Грозы?
Или… нет? Нет. Точно нет, он чувствовал это! Здесь что-то не то, это ловушка.
Строптиво возразил:
– Я тысяча девятьсот первого года рождения.
– А, ну да, – кивнул начальник, с преувеличенным вниманием всматриваясь в паспорт. – Что это я говорю…
«Проверяешь? – хмуро подумал Ромашов. – Да был бы я шпион, у меня бы все это от зубов отскакивало! Неужели непонятно? Хотя да… Непонятно, что происходит!»
– Так почему не в армии? – повторил начальник. – Девятьсот первый тоже призывался.
– Я только вчера из больницы вышел, – нехотя признался Ромашов, потому что эта нежеланная правда была на данный момент самым лучшим его оправданием.
– Из какой?
– Имени Кащенко.
Один солдат хохотнул было, но тут же заткнулся под взглядом начальника.
– Кащенко? – повторил тот. – По моим сведениям, они вчера все эвакуировались. Помещение под госпиталь отдали. Уже к ночи туда первых раненых завезли. Вас что, в последнюю минуту выписали?
Ромашов слабо кивнул.
– Справку больничную покажите.
Ромашов вскинул голову:
– Справки нет. Меня не выписывали, я сам оттуда ушел. Я выздоровел, ну и ушел. С их справкой меня бы к армии не подпустили, а я в ополчение пойти хотел.
Произнес эти слова, а потом осознал, что́ вообще говорит.
Почему он так сказал?! Неведомо! До него словно легкий ветерок долетел… ветерок мыслей начальника патруля… тот как раз подумал, что если больного и не призвали бы, то уж в ополчение он вполне мог записаться, исполняя патриотический долг советского гражданина, а то отсиживается тут за какой-то довольно уродливой юбкой!
У Ромашова задрожали ноги.
Неужели… неужели возвращается то, что он считал утраченным? Или это просто мерещится?
Напрягся было, пытаясь поймать еще что-то, какие-то мысли, однако начальник патруля уже повернулся к Люсе:
– Быстренько соберите вашему… этому… кхм, короче, соберите ему смену белья да поесть на первое время. Мы его до призывного пункта проводим, это недалеко, улица Бакунинская, дом тринадцать, в помещении третьей школы. Переночует там с другими, а с утра на вокзал – и в учебную часть.
Несколько мгновений Люся и Ромашов стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза.
– У