Она подняла голову и посмотрела на меня как-то затравленно сквозь довольно затуманенный взгляд, словно и не меня вовсе видела, а то что находилось за моей спиной.
– Я справилась. Вот, нарвала… – подняла я чертополох, все еще пытаясь поймать взгляд матери, который все время ускользал.
– Это хорошо, – без тени эмоций отозвалась она. – Иди, повесь сушиться в сарае. В хозяйстве он всегда нужен.
– Мам! – повысила я голос. – А как же баня? И зелье?.. Ты передумала, что ли избавлять меня от клейма?
– Я-то не передумала, – наконец-то вернулась к ней осмысленность. Правда и выражение лица из равнодушного превратилось сразу же в горестное. – Только смысла в этом теперь никакого.
– Как это? Почему?
– А ты глянь на себя в зеркало. Сама увидишь.
Я рванула в комнату, настраиваясь, сама не зная на что. А когда увидела, что клеймо из едва заметного и серого превратилось в пурпурное, то сразу все поняла. Мое проклятье не осталось тайным для совета ведьм. Каким-то образом они успели прознать о нем раньше, чем мы с мамой хотели провернуть очищение. И цвет клейма буквально кричал об этом. Теперь, и это я знала точно, его уже ничем не сведешь, пока не искуплю тяжкий грех.
Мама продолжала сидеть за столом в глубокой задумчивости, когда я вернулась в кухню. Ситуация складывалась серьезная. Даже Мурка просекла об этом и не ехидничала, а где-то пряталась.
– Что же теперь будет?
Я шагнула к плите, желая вскипятить чайник, но окрик матери заставил меня замереть на месте.
– Осторожно! Не наступи на эту гадость!
– Какую еще гадость? – посмотрела я себе под ноги и не увидела ровным счетом ничего.
– На эту, – достала мать из-за пояса палочку и направила ее на пол, в самый центр кухни.
Вот тут меня передернуло от отвращения, как только на полу проявилась дохлая ворона с закинутой головой, выпученными глазами и распластанными крыльями.
– Догадываешься, что это?
– Кажется, да.
Сама я еще не становилась свидетельницей принудительного приглашения на шабаш ведьм, но слышала, что в таких случаях они присылают дохлых птиц. И ворона предупреждала о самом суровом наказании, словно каркала своим мертвым ртом. К слову, я вообще еще не присутствовала на шабашах, и сейчас здорово струхнула. Молодых ведьм приглашали туда тоже в исключительных случаях.
– Мам, что делать-то? И когда это?..
Договорить не смогла – горло сжал панический спазм.
– О-о-о, этот шабаш будет внеплановым, через неделю. На вот, почитай, – протянула она мне довольно замызганный свиток. – Это лежало на ней, – кивнула мать на ворону, а потом резко взмахнула палочкой, и от вороны осталось только темное пятно на полу, а потом и оно исчезло. – Отправляйся в преисподнюю, падаль! – плюнула она.
В таком состоянии я мать даже побаивалась. Слыхала я от одной ведьмы, что в молодости эта женщина, которая так любила хозяйничать на кухне сейчас, была одной из самых лютущих. Непотребств,