Взгляд дорогого зятя, все-таки брошенный через плечо, яростью так и пылал. Грэйн в ответ показала зубы. Улыбаться ему дальше в ее планы не входило.
И не успела хлопнуть дверь за согнутой спиной почтенного ир-Кэйлена, как зубы показала и младшая сестра. Эбэйн вскочила и оскалилась не хуже настоящей волчицы, глаза ее налились зеленью, а в голосе заклокотало рычание:
– Ты! Как смеешь ты оскорблять моего дорогого мужа!
– Очень дорогого мужа, – тихонечко хмыкнула Грэйн себе под нос, наслаждаясь представлением.
– Ты бросила нас и шлялась невесть где целых три пятилетия! Ты!..
– И каждый год из этих пятнадцати вы получали мое жалованье, – все так же негромко вставила Грэйн.
– И теперь в моем доме ты смеешь оскорблять моего мужа грязными намеками! Да я…
– Сядь и заткнись, Бэйн, – не повышая голоса, но на этот раз по-настоящему зло бросила старшая сестра. – Ты забываешься, моя дорогая. Что стало с тобою? Не помню, чтоб малышка Бэйни была раньше такой глупой визгливой овцой. Ну да ладно. Объясни-ка мне лучше, почему в этом доме, построенном, заметь, на наше общее наследство и на мои деньги тоже, ты и твой муж, которого ты получила только потому, что я обеспечила тебе приданое, позволяете себе унижать нашу мать?
– Грэйн, не надо, – попросила Элейн, слабо всплеснув руками.
– О нет, матушка, надо! – Грэйн прищурилась. – Кровь Локки, пятнадцать лет моей жизни отдано ради того, чтоб теперь любимая младшая дочь обряжала вас в свои обноски, матушка, и держала тут в роли приживалки! Меж тем моя служба вполне могла обеспечить вам достойное содержание, сударыня!
– Грэйн, твой долг как старшей…
– Мой долг как старшей сестры оплачен сполна, – отрубила прапорщик ир-Марен. – Раз волей богов мне пришлось занять место отца, я сделала достаточно, чтоб Бэйн не испытывала нужды ни в чем. В конце концов, я выдала ее замуж. И единственный долг, который за мной остался, это дочерний. Вот как раз им я и займусь теперь, матушка. И для начала как следует прижму эту зарвавшуюся шавку[12], твоего драгоценного супруга, сестренка. Нет уж, не стоит тебе так скалиться на меня, Бэйни. Зубки туповаты.
– Ах! – воскликнула Эбэйн и стремительно выбежала из столовой. Грэйн проводила ее усмешкой и повернулась к матери.
– Ты поразительно похожа на своего отца, – помолчав и несколько нервно разгладив складку на подоле и впрямь изрядно поношенного платья, промолвила вдова Кэдвен, не глядя на старшую дочь. – Особенно теперь, в этом мундире… с саблей… Его волосы, глаза и линия бровей, и эта привычка поджимать губу. Ты куришь?
– Да, – ответила она и впрямь поджала нижнюю губу. – Отцовскую трубку.
– А! – Элейн понимающе усмехнулась. – Так и не простила мне, да? Я виновата перед тобой, дочь. Я так и не смогла полюбить тебя, ведь ты с самого рождения