– Нет.
По лицу барона Эдинширского пробежала едва уловимая тень. Он шевельнул черным усом, задумчиво потер ладонью отполированный набалдашник резной трости и с надеждой посмотрел на любимую дочь:
– Я думал обрадовать тебя этой новостью. Неужели, дорогая, ты не хотела бы стать графиней Тэсской? Об этом мечтают многие невесты, неужели…
– Нет, – вновь заявила Айви, скаля в злом раздражении чуть крупноватые зубы. – Я же сказала – нет!
Она притопнула ножкой по старому граниту пола. Дерзко и тревожно звякнул о камни подбитый крошечной стальной подковкой каблучок.
«Она всегда такая. И ей все сходит с рук» – отметила про себя Энви, глядя, как сестра в очередной раз вьет веревки из не чающего в ней души отца. «Айви есть Айви. А я никогда не буду такой». Энви снова послала в прямую гордую спину сестры тяжелый взгляд. «Айви отказывается от очередного замужества, а я здесь сегодня интересно зачем?»
Энви окинула взглядом старые гобелены с драконоборцами и королями, длинные вымпелы, когда-то алые с золотом, но теперь совершенно бесцветные, серые под слоем накопившейся пыли.
– Ты моя любимая дочь, и я не буду настаивать, – с грустью пообещал борон.
В последней попытке отыскать понимание, он встретился с Айви глазами, но тут же отвел их в сторону. Колкий, высокомерный взгляд дочери заставил его поступить таким образом…
Какие пронзительно-холодные глаза! А ведь раньше прекрасные глазки его милой Айви не были такими. Раньше она, словно ангел, порхала по комнатам замка с воздушным шаром в руке. Раньше она подбегала к его ногам и забавно утыкалась носом в колени. Милая, милая Айви… Неужели эта красивая взрослая девица и есть его дочь? Наверное, он слишком долго не был дома и слишком много времени потратил, занимаясь политикой и войной. Непозволительно долго и непозволительно много….
Барон толком не бывал дома лет десять. За это время многое поменялось, и многое ушло безвозвратно. И прежде всего исчезло то наивное доверие, которое всегда испытывала малышка Айви к своему отцу. Она всегда делилась с ним детскими печалями и страхами, она слушалась его беспрекословно и радостно… Как давно это было. Будто во сне…
***
Оглядывая с высокой башни замка окрестности Эдиншира, старый барон вздыхал, задумчиво чесал затылок, то и дело прикладывая к губам резаную из кости медведя трубку. Его зоркий, несмотря на преклонный возраст, взгляд блуждал по лесистым сопкам, мерными волнами уходящим к горизонту. Зима. Эта зима принесла на родную землю много перемен. Этой зимой в мирный и тихий Эдиншир явился дракон Гвенделайн, и все стали жить по-другому.
Мир уже давно забыл о драконьем терроре. Времена рыцарей и драконоборцев прошли так давно, что их имена и подвиги стали легендами и преданиями. Современные драконы, те немногие, что еще доживали свой век на территории Союза Земель, были сговорчивы, ленивы и меланхоличны. Они не душили девственниц и не грызли наглых храбрецов, решивших поиграть с клыкастой судьбой. В большинстве случаев эти дряхлые старики мирно спали на своих полуистлевших сокровищах, полузабытые и не страшные уже никому.
Гвенделайн был другим. Молодой, голодный и опасный. Наглый. Он явился в Эдиншир с севера и сходу погубил несколько деревень. Он ни с кем не считался и никого не боялся. Он посеял ужас в сердцах людей и лишил их всякой надежды. Самым немыслимым было то, что, в отличие от всех известных миру драконов, Гвенделайн умел принимать человеческий облик. Так говорили. И старый барон в это верил. Иначе откуда хитрый монстр умудрился прознать про все уготованные ему ловушки? Про все облавы и травли? Барон был уверен, что перекинувшись человеком, Гвенделайн беспрепятственно бродит по его землям и слушает, выведывает, вызнает все, что ему нужно.
Не справившись с напастью собственными силами, барон принял решение обратиться за помощью к своему старому знакомому – герцогу Фретту Тэсскому. Прекрасно понимая, что такую просьбу нельзя изъявлять с просто так, барон собирался напомнить владыке Тэсса об одном стародавнем договоре…
Грегоф вздохнул, задумчиво потер ладонью набалдашник трости. Костяная голова грифона под его рукой уже едва угадывалась, а полированная годами кость блестела, как зеркало. Еще утром, собираясь объявить Айви судьбоносную новость, Грегоф готовился увидеть счастье в глазах любимой дочери, но реакция юной баронессы оказалась совсем иной. Барон не мог понять причины ее отказа. Оценивая герцога Тэсского по-мужски, Грегоф видел в нем только плюсы. Фретт молод. Тридцать пять лет – расцвет силы и ума. Сильный воин, хороший стратег и к тому же близкий друг короля, он не мог не понравиться Айви, которая всю жизнь мечтала покинуть надоевший Эдиншир. Она всегда хотела оказаться при дворе, жить в сказочной роскоши, и никто, кроме Фретта, не мог успешнее воплотить в жизнь такую мечту…
«Это ты виновата, Клодина, – барон мысленно обвинил жену, – ты никогда не любила меня, всегда была непокорной, хоть и молчала, будто рыба. Отомстила, значит. Вбила свое самовольство