– Я-то цел, – Решкин терял терпение.
– Тогда посмотрите на левое плечо.
Решкин приподнял руку. Левый рукав пиджака, насквозь пропитанный кровью, сделался тяжелым, будто за подкладку положили пару свинцовых пластин. Горячие капли, скатываясь с кончиков пальцев, падали на кафельный пол. Врач шагнул вперед, помог стащить пиджак. Кровавый рукав рубашки, разорванный от плеча до локтя, прилип к коже. Автоматная пуля чирикнула по мягким тканям, когда Решкин, лежа на асфальте, стрелял в «девятку».
– Господи... А я даже не заменил. Это ерунда, царапина.
– Вы так думаете? – прищурившись, врач покачал головой. – Ерунда? О заражении крови вы когда-нибудь слышали. Ну, хоть краем уха? В любом случае нужно наложить швы и сделать уколы.
– Со мной позже разберемся. Там в машине человек кровью истекает. Где тут санитары и каталка? – спросил Решкин, увидев перед собой темноту, повалился на пол.
Глава третья
На дальней городской окраине в полуподвале дома стояла удушающая жара, застоявшийся воздух наполнен пылью и запахами кошачьих экскрементов. Полудохлая лампочка освещала комнатенку с земляным полом, железную кровать без матраса, колченогий стол, раковину в пятнах ржавчины, глиняные стены, кое-как побеленные известью. Марков, встав у рукомойника, скоблил бритвой трехдневную щетину, стараясь не порезаться опасной бритвой. Он уже успел скинуть с себя задубевшие от грязи и пота лохмотья, которые до чертей надоели в тюрьме, переоделся в темные полотняные штаны, простую рубаху и ядовито желтые сандали местного производства. На запястье руки нацепил часы «Восход» на потертом ремешке. Теперь он напоминал простого работягу, строителя или, или, бери выше, бригадира рыболовецкой артели.
В заднем кармане брюк лежали водительские права и паспорт на имя Сергея Павловича Кубаченко, прописанного в Темрюке, рыбацком поселке на берегу моря. В паспорт вложены две цветные фотографии: на первой женщина неопределенных лет в линялом ситцевом платье сидит на пороге саманного домика. На другой карточке двое сопливых детей копались в песке на фоне рыбацкой сети, вывешенной для просушки. В том случае если менты, тормознув его на трассе или глухом перекрестке, спросят документы, сначала они увидят карточки женщины и детей, с которыми рыбак из Темрюка не расстается ни на минуту. Мелочь, но такие сентиментальные штучки всегда расслабляют, притупляют бдительность. Уловка нехитрая, но она действует. Значит, его прошлая жизнь под фамилией Марков подошла к концу. Пора начинать новую, хотя к фамилии Марков он успел привыкнуть.
Полотенцем он стер со щек хлопья пены, зачерпнув горсть воды, сполоснул лицо. Посмотрел на свое отражение в засиженном мухами зеркальце. Не вредно подстричься и перекрасть волосы, но на эти манипуляции не осталось времени. Менты наверняка начали какой-нибудь план «Перехват» или операцию «Тайфун», передали на все стационарные посты, всем экипажам патрульных машин приметы Маркова, самые общие, неопределенные.