Идея вечного возвращения в русской поэзии XIX – начала XX веков. Вячеслав Фаритов. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Вячеслав Фаритов
Издательство: Алетейя
Серия:
Жанр произведения: Культурология
Год издания: 2018
isbn: 978-5-906980-55-7
Скачать книгу
волненью,

      И по дворцу летучей тенью

      Мелькала дева предо мной!

      Изолированное настоящее, для которого прошлое – лишь мертвый груз, подвергается творческой негации, забвению. Прошлое оживает в настоящем, пронизывает его, расширяет текущий момент до горизонта вечности, придает становлению характер вечности. Мир раскрывается как вечная игра света и тени, как бьющий через край поток жизни.

      Воля к вечному возвращению, переполнявшая жизнь и творчество Пушкина, была известна и Тютчеву. Пушкинский мотив возвращения находит свое воплощение в стихотворении 1837 года:

      Давно ль, давно ль, о Юг блаженный,

      Я зрел тебя лицом к лицу —

      И ты, как бог разоблаченный,

      Доступен был мне, пришлецу?..

      Давно ль – хотя без восхищенья,

      Но новых чувств недаром полн —

      И я заслушивался пенья

      Великих Средиземных волн!

      И песнь их, как во время оно,

      Полна гармонии была,

      Когда из их родного лона

      Киприда светлая всплыла…

      Они всё те же и поныне —

      Всё так же блещут и звучат,

      По их лазоревой равнине

      Святые призраки скользят.

      Но я, я с вами распростился —

      Я вновь на Север увлечен…

      Вновь надо мною опустился

      Его свинцовый небосклон…

      Здесь воздух колет. Снег обильный

      На высотах и в глубине —

      И холод, чародей всесильный,

      Один здесь царствует вполне.

      Но там, за этим царством вьюги,

      Там, там, на рубеже земли,

      На золотом, на светлом Юге

      Еще я вижу вас вдали:

      Вы блещете еще прекрасней,

      Еще лазурней и свежей —

      И говор ваш еще согласней

      Доходит до души моей!

      Стихотворение открывается временным наречием, в первом стихе повторенным дважды: «Давно ль, давно ль». Так вводится тема времени и прошлого. Как и у Гете и Пушкина, стихотворение начинается вопросом, точнее двумя вопросами, составляющими содержание всей первой строфы. Но это уже другие вопросы. Уже не спрашивается о том, кто видел край, так как сразу же говорится: «Я зрел тебя лицом к лицу». Как и Пушкин, Тютчев обладает тем поэтическим зрением, которое позволяет видеть волшебный край, изначально доступный лишь мифическому существу, Оберону. У Тютчева вопрошается о времени, о том прошлом, когда мир был доступен и открыт в своей божественной красоте: «И ты, как бог разоблаченный, // Доступен был мне, пришлецу?».

      Что означает образ разоблаченного бога? Бог, который снял с себя туманный покров, отделяющий и скрывающий его от мира, который оказался самим миром, зримым и осязаемым, божественным миром. Этот образ юга и разоблаченного божества мы находим у Ницше в «Так говорил Заратустра»: «В далекое будущее, в более южные страны, о каких не мечтал еще ни один художник: туда, где боги стыдятся всяких одежд!».[86] И в третьей части этот образ повторяется вновь: «прочь, в далекое будущее, которого не видела еще ни одна мечта, на юг более


<p>86</p>

Ницше Ф. Полное собрание сочинений: В 13 томах. Т. 4: Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого / Ф. Ницше. – М.: Культурная революция, 2007. – С. 151.