6. Отдать тормоз лебёдки, спустить шлюпку на воду.
7. Отдать крепление тросов, отдать линь на главную палубу.
1 штурман Громов С. А.»
С трудом прочитал приклеенную рядом с шлюпкой инструкцию. Не всё сразу было видно, на бумагу сверху был прикреплен полиэтилен, но кое-где вовнутрь просочилась вода, и пузырьки мешали разобрать отдельные буквы. Кроме того, штурман Громов так и не подписал печатную инструкцию.
Нос корабля всегда почти чист и безлюден. Он строго заострён и симметричен: прямо по центру небольшая мачта (правда, без флага), а по бокам от неё – два крупных прожектора. Внизу всё же валяется какая-то непонятная металлическая рухлядь. А сам корабль теперь устремлён в сторону виднеющегося прямо по курсу Дзержинска: грузовой порт с кранами и горами строительных материалов, трубы ТЭЦ, многоэтажные лайнеры.
Но чуть сдвинься от носа вглубь корабля. Здесь уже веселее: опять моторная лебёдка; зелёного цвета, свернувшийся спящим питоном канат и – главное – судовой колокол (так и промолчавший всё путешествие). Лебёдка старой покраски, облупившаяся и начинающая слегка ржаветь. На этом фоне колокол блистает опрятностью и щегольской вычищенностью.
А Дзержинск надвигается своей промышленно-портовой угрюмостью. Он хорошо технически размечен: порт как на картинке, большой кран центрирует взгляд, дальше от берега выстроенные в ряд цистерны и неведомого мне назначения ангар. Берег забетонирован, и прямо у воды – огромные кучи песка и щебня. Ближе к городу – свалка металлолома, в которой «бродят», медлительно косолапя, краны-динозавры, сгружая всё на видавшую виды баржу, подпёртую белоснежным буксиром.
И вновь мальчик на верхней палубе. Он уселся верхом на каком-то патрубке, за ним – шлюпка. Выцветшая детская бейсболка теперь – капитанская фуражка. Хитрая и одновременно простодушная улыбка, наслаждение речной свободой. Но он уже бывалый речной волк, успел оббегать все закоулки корабля, поиграть в прятки с остальной судовой детворой. Чудо окружающей тебя воды, а ты – «аки посуху», да и берега недалеки. Стройная громада корабля, доброго ручного слона, идущего себе вперёд и вперёд.
Сквозь полуденное марево – неожиданность ампирной роскошной церкви на возвышенном берегу. Гордая пятиглавка с тоненькими, едва ли не болезненными луковками, облезшая почти повсеместно белая штукатурка, обнажающая красный кирпич. Но она явно живёт, насыщая окский пейзаж озоном небесно-бо-жественного. Окружающая её зелень скрыто-кокетливо подаёт сие «горнее» место.
Река-нож, взрезающая мякоть текущего образа движения.
Нарастающая на тёмно-синеющем горизонте гроза, соседствующая с отвесным солнцем на палубе. Корабль не видит угрозы, по-прежнему двигаясь монотонными галсами от берега к берегу. Окская вода пытается повторить цвет темнеющего неба, на глазах «моревея».
Взгляд сверху на ту же носовую часть судна. Толстый зелёный канат, скорее даже нежно-салатного цвета, в значительной своей части намотанный на катушку, живописно-беспорядочно разлёгся