Уже темнело и поднимался туман. Блаттер почувствовал себя будто в фильме про Шерлока Холмса: «Я подумал о собаке Баскервилей». Дверь открылась со скрипом. К нему вышел генеральный секретарь Кэзер, сдерживающий собаку, говоря: «Он просто хочет поиграть!»
Блаттер вошел в кабинет и оказался в атмосфере, больше напоминавшей английский музей-квартиру, чем мир футбола – с роскошным столом, большими креслами и тусклой блестящей лампой. Когда он сел, Кэзер спросил его: «Почему вы хотите работать в ФИФА?» Генеральный секретарь говорил на бернском диалекте, Блаттер отвечал на том варианте немецкого, на котором говорят в Вале. Межкантонный языковой барьер оказался не единственным препятствием, с которым столкнулся Блаттер.
Кэзер немедленно назначил Блаттера в «лагерь Авеланжа» и усмирил энтузиазм новичка разочаровывающим образом, спросив, действительно ли он подумал над выбором работы и знал ли он о трудностях ФИФА, прежде всего финансового характера? «Та первая встреча была не очень сердечной, если не сказать больше. Меня не приветствовали с распростертыми объятиями», – говорит Блаттер, описывая прохладный прием 40 лет назад. Хелен Петерманн, помощник Кэзера в то время (после она работала на Блаттера в на той же должности с 1981 года), вспоминает взрывное настроение: «Кэзер, довольно консервативный человек, не мог принять некоторые идеи Блаттера. Для него программы развития и поиск спонсорства не имели значения. Враждебность между ними была практически осязаемой».
Однако для Блаттера не было никаких сомнений в том, что он был в правильном месте: «После того, как мои проекты по разработке бренда в Longines были отклонены, я решил покинуть компанию». В то же время швейцарец поклялся себе, присоединившись к ФИФА: «Я не сдамся».
Блаттер начал работать во Всемирной футбольной ассоциации 10 февраля 1975 года, но на самом деле, ни один офис не был доступен. На вилле Девальд в Цюрихберге проживала семья Хельмута Кэзера. Генеральный секретарь проживал с женой и двумя собаками в просторных помещениях. Блаттеру, однако, места не нашлось. Он должен был отправиться в изгнание в Адидас в Ландерсхайме, недалеко от Страсбурга. В течение недели он жил и работал в Эльзасе. На выходные он возвращался в Швейцарию.
Он жил девизом, с которым его воспитывали родители: «Если это стоит того, что нужно сделать, это должно быть сделано хорошо». Это остается его основным принципом и по сей день: «Когда я работаю, я работаю. Когда я занимаю свободное время, все иначе. Нужно чувствовать разницу». Однако соотношения между досугом