В поездке были много курьезов. Так, на одном старинном судне всем экскурсантам, в качестве экзотического развлечения, предлагалось сделать памятное фото с курсантами местного мореходного училища, знатного и прославленного, надо заметить. Так вот Лорейн, хрупкая и очаровательная прелестница в кудряшках выглядела как младшая сестра двух статных братьев, которые прибыли на побывку домой с морской вахты, не успев снять форму, лоснящихся и излучающих доблесть рядом с ней, которая гордилась за них и страну. Мое же фото было пронизано скорее скорбными чувствами. Напоминала я или мать с опечаленным лицом или, что хуже, бабушку с внуками, фотографирующимися с ней из чувства долга и под гнетом отменного воспитания.
Погода была не майская, но нас согревало чувство зарождающейся дружбы и доверия. И все же мы продолжали общаться подчеркнуто вежливо, не нарушая заповедные границы друг друга.
Самый интересный разговор произошел в поезде по дороге домой. Видимо, ощущение подходящего к концу двухдневного праздника смеха, вседозволенности и беспечности, прорвало дамбу, и мы впервые разоткровенничались.
Справедливости ради замечу, что были мы не без греха и от хорошего игристого вина не могли отказаться. Слово за слово, призналась я Лорейн, что не так я рисовала себе в своем воображении идеальную картинку собственной жизни. И чувствую себя «кентавром» – наполовину баба, наполовину – конь. Про неудачи свои личные тоже не преминула поплакаться. Психологические таланты Лорейн сделали свое дело. Она терпеливо слушала мою болтовню. Мне явно полегчало. И даже без отсроченного эффекта, как это водится в психологической практике.
Жизнь шла своим чередом. По мудрому совету Лорейн я стала общаться с ее старшей мудрой наставницей на предмет своих застарелых комплексов и непрожитых обид.
Милдред была удивительная женщина. Мягкие повадки, материнская теплота в голосе, но при том подчеркнутая сдержанность и компетентность в вопросах наведения внутреннего душевного порядка. Сейчас и не важно, каких психологических течений она придерживалась. Мы оказались в нужном месте и в нужное время. Мы много говорили, я плакала. Сочиняла метафорические сказки. И к концу нашего продуктивного общения появилось заветное ощущение, что что-то меняется, что запущены какие-то важные внутренние процессы. И что по-прежнему не будет никогда. А мы знаем, что иногда очень трудно «сойти с карусели». И если удается прервать круг опостылевших действий, то это почти Победа.
Ведя консультирование Милдред часто высказывалась обо мне комплиментарно. И это был не исключительно профессиональный этикет, в этом читалась человеческая симпатия. Несколько раз она не сдерживалась и смеялась над тем, как я подтруниваю сама над собой, пересказывая череду своих жизненных неурядиц. Однажды, придя к выводу, что все мое повествование претенциозно, и я большой ценитель