Капитан заковылял вперед. Магнитные подошвы легко впиявливались в палубу, по которой все остальные беспомощно скользили.
– Придурки! Трижды хуже любого некомпетентного имбецила! Какую еще тлетворную пагубу вы навлекли на мои драгоценные системы?
Мимо пролетел мистер Фибули, и Капитан вовремя сцапал его, не дав вышибить себе мозги о контрольную панель.
– Капитан! – даже болтаясь в начальственном захвате, мистер Фибули как-то умудрялся беспомощно пожимать плечами.
То, что Капитан сказал дальше, прозвучало довольно странно:
– Мистер Фибули, вы что, пытаетесь уничтожить эту планету?
– Что происходит? – прокричала Романа сквозь весь этот гвалт.
Это немного утешило Доктора. Раз уж она не понимает, что происходит, ему тоже не зазорно не иметь об этом ни малейшего представления.
– О, ничего особенного, – ответствовал он, как можно небрежнее цепляясь за шляпную вешалку.
Ему удалось с довольно прогулочным видом свалиться на контрольную панель и пощелкать там переключателями с невозмутимостью пианиста, вдруг обнаружившего, что его ненаглядный концертный рояль подключен к тикающей бомбе.
– Старушка по какой-то причине отказывается материализоваться. Надо откатить ее на прежние настройки.
Откатить ТАРДИС на прежние настройки, увы, невозможно. Грандиозные межпространственные и, между нами, не особенно постижимые транспортные устройства Повелителей времени в этом подобны кошкам: им невозможно дать обратный ход. Они, видите ли, при этом теряют лицо. Но Доктор все равно попытался. За полтысячи лет пилотирования ТАРДИС он кое-чему научился, и среди этого кое-чего был один трюк, который очень пригодился ему во время погони за Мастером по линии М1 на мини-метро. Доктор рванул ручной тормоз.
Громко и протестующее взвыв, ТАРДИС резко остановилась, торча одним краем в соседнюю Вселенную. Сложносочиненная надпись на ее внешней двери быстро перегруппировалась с не слишком понятного, но приветливого «ПАТРУЛЬНЫЕ И АВТОМОБИЛИ ПО СРОЧНОМУ ВЫЗОВУ» в куда более лаконичное «СПАСИБО, НЕ СЕГОДНЯ».
Доктор плашмя лежал на полу. Он очень осторожно открыл глаза. Романа аккуратно стояла на одной ноге, засунув кисти рук себе под мышки. С очень серьезным лицом и не глядя прямо на него, она попискивала, как заправский цыпленок. Потом похлопала крыльями и тихонько кудахтнула.
– Ко-о-о? – вопросительно сказала она.
На Доктора еще ни разу в жизни никто не кудахтал.
– Я, – начал Доктор со всем величием, которое допускает поза лежа на полу, – всегда готов признать, если был по-настоящему не прав.
– Ко-о-о? – Романа устремила на него ясный взор широко раскрытых и совершенно невинных глаз.
– Однако так уж вышло, что вот в этом конкретном случае я отнюдь не не прав, – он одарил ее победоносной улыбкой. – Наше материализационное поле активно ограничивает какой-то внешний фактор. Вот и все.
Глаза