Я оказался в Нью-Йорке одновременно с известным российским мракобесом, генералом Филатовым, главным редактором «Военно-исторического журнала». Журнал этот был изданием откровенно черносотенным, начал печатать даже главы из «Майн кампф» Гитлера, как рекомендованное чтение для армейских патриотов. Но в Америке (что с этой публикой частенько случается) генерал-редактор (позже он, кстати, поработал и пресс-секретарем у Жириновского) начал угодливо стучать хвостом. На одном из каналов нью-йоркского общественного «Паблик радио» он дал интервью, где поведал, что главной задачей советского вторжения в Афганистан было, оказывается, отсечь исламскому миру пути дальнейшего продвижения на Запад, спасти ближневосточных друзей Америки и укротить Иран. Знакомый американец-редактор с радио переписал мне пленку с интервью, а я с оказией отправил эту пленку в двух экземплярах в «Огонек», приказав немедленно расшифровать запись и опубликовать. Через день позвонил и убедился, что копии пленки получены и Гущиным, и Юмашевым. А через пару дней, раньше, чем меня ожидали, я сам возвратился в журнал. Примчался в редакцию, спрашиваю о материале: Гущин и Юмашев, потупясь, но в один голос, отвечают, что пленки куда-то пропали. Обе сразу, из запертых сейфов… Позже мне рассказали, что генералу Филатову была выволочка за американскую болтовню, но мне от этого легче не стало. С некоторых пор любой, даже самый недолгий мой отъезд из «Огонька» таил опасность для репутации журнала.
Вдруг пожаловался Юрий Никулин. Добрейший человек, замечательный клоун, он в предисловии к последнему своему сборнику анекдотов писал, что это я надоумил его публиковать «Анекдоты от Никулина» и сам придумал название рубрики. Действительно, это был я; мой интерес был предметным, профессиональным, мне нужна была именно такая рубрика в «Огоньке». Но мой зам шуточек не любил и начал анекдоты саботировать. Когда я был в редакции, все шло нормально, а стоило уехать – Никулин жаловался, что его анекдоты перевираются в наборе, а уже набранные теряются…
Можно и, наверное, нужно было бы наказать подчиненных – и не один раз. Но после этого война пошла бы в открытую; не уверен, что тогда бы я ее выиграл. Да и трудно противостоять чиновникам, тем более номенклатурным, неразъемно связанным с властью. Ощущение усталости нарастало во мне, опускались руки, атаки же на журнал накатывались одна за другой. Московский корреспондент газеты «Вашингтон пост» Давид Ремник назвал статью обо мне «Коротич – громоотвод перестройки». А страна уже ходила ходуном в это время, Ельцин рвался в Кремль. Всегда корректный Юмашев объяснял мне, что любое прикрытие нам будет обеспечено именно ельцинскими людьми, поэтому надо их поддерживать где возможно. Но я-то был из другой команды, а вернее, пытался играть сам по себе.
Что-то надо было делать. Я пригласил аудиторов, устроивших проверку всей финансовой документации. Комиссия начала работать в обстановке разгорающегося конфликта, документов ей не давали,