Сзади еле заметным движением воздуха ощущается движение, обернуться не успеваю, что-то твердое и очень похожее на ствол упирается под левую лопатку, два человека крепко подхватывают под локти, лишая свободы маневра…
– Не дергайся, офицерик… Стой смирно… – Судя по голосу, говорящий молод и весьма доволен собой. Особенно тем, как они поймали птичку в клетку.
Кобура расстегнута, наган уже на комоде, слева на ремне появляется непривычная легкость, «Аннушка» тоже переселяется поближе к револьверу… Баронесса торжествующе усмехается, с видимым презрением глядя на алкаша в офицерской форме. Немного ей подыграем.
– Эт-та што такое?!. Как стоишь перед офицером, мрзавец!.. – Поворачиваюсь влево и неловко пытаюсь закатить оплеуху одному из новых персонажей – то ли мастеровому, то ли приказчику. Его правая рука занята стволом, но стрелять вряд ли будет. Я им нужен живым и относительно здоровым… Ох ты ж, тво-й-ю-ю… Однако «мастеровой» не новичок в драке… С левой без замаха так засадить под дых – опыт нужен, если не талант. Ноги подкашиваются, падаю на пол, скрючиваюсь и громко пытаюсь продышаться. Надеюсь, хрипы и конвульсии позволят остаться незамеченной правой руке, которая уже залезла за брючный ремень и снимает «Апаш» со специальной петельки изнутри ширинки… Все, пальцы вдеты в кастет, рука вытягивается наружу…
– Ты его случайно не убил? – Баронесса подает голос. – Смотри, чтобы пол не заблевал. Мне он нужен живым… Придется переправить его на ту сторону. Поднимите его…
Оба конвоира опять цепляют меня за локти и переводят все еще съежившуюся, обмякшую тушку в вертикальное положение. На ногах стоять трудно, поэтому меня тянет вперед, делаю судорожный шажок… Потом – толчок ногой, корпус уходит назад, локоть правой влетает под челюсть одному «вертухаю», который тут же ложится отдохнуть возле стены. Скручиваюсь против часовой стрелки, левой отвожу руку второго противника, правая с кастетом прилетает ему в печень. После чего он, сложившись наподобие перочинного ножа, оказывается на полу у другой стены. Легким движением руки кастет превращается в револьвер…
Мадам, очнувшись от ступора, ломится к комоду, где лежит мой наган, заранее, кстати, разряженный, и, наверное, что-то аналогичное в ее сумочке. Ее порыв останавливают сухой щелчок взведенного курка на «Апаше» и прозвучавшая, как шипение взбешенной гадюки, фраза:
– Замри, с-сука!..
Команда выполняется интуитивно, дамочка ошеломленно смотрит,