Наверное, выглядела я не очень. Иначе почему подошедшая следом за бабушкой медсестра внимательно на меня посмотрела и спросила, все ли в порядке.
Нет, не в порядке! Какая-то тварь избила мою маму. Я в принципе не могу быть в порядке!
Ненавижу больницы, еще с детства. Врачей уважаю, а больницы – нет. Меня сразу начинает мутить от специфического запаха. Смесь лекарств, страха и боли. Сразу перед глазами вспыхивает сцена: куча врачей, меня везут на каталке к лифту. И дикая боль в ноге. Покаталась на мотоцикле в пятнадцать лет, называется. Двойной перелом со смещением.
Мама лежала в небольшой и почти уютной палате. Как я ни старалась сдержаться, слезы хлынули сами по себе. Стоило увидеть ее, подключенную к каким-то аппаратам и с кровоподтеками на лице, шее и руках. Подозреваю, что все остальное, спрятанное под одеялом, выглядело не лучше.
Бабушка чувствительно ущипнула меня за бок: мол, не реви. Я старалась, но слезы все равно продолжали катиться. Какой бы упрямой, эгоистичной и тщеславной ни была моя мама, она не заслужила такого.
– Ева… – Из-за разбитых губ она разговаривала с трудом, невнятно. – Пл… пла…
– Миссис Дрейк, вам пока лучше не разговаривать, – сказал вошедший в палату врач. Седой мужчина лет пятидесяти, в серо-голубой больничной форме.
– Мам, лежи, – я проглотила скользкий комок, – я буду приезжать каждый день. А этих скотов мы найдем.
Она замотала головой и явно попыталась что-то сказать:
– Они… они… пла… – Мама закашлялась, но все же кое-как, хрипло и едва шевеля губами, проговорила: – Они… требовали вернуть… вещь.
Я, бабушка и врач, у которого на бейджике красовалось «доктор Норман», переглянулись.
– Она разговаривала с полицией? – шепотом спросила я у врача.
Доктор Норман кивнул и прошептал в ответ:
– Она им тоже твердила про угрозы вернуть вещь. То ли платок, то ли шарф, не может толком сказать. Мисс Дрейк, пройдемте в мой кабинет. Вашей матери ввели успокоительное, она сейчас уснет. Насчет журналистов не волнуйтесь, сюда им вход заказан.
– Ева, – слабо позвала мама. Она и правда выглядела спокойней.
– Мам?
Я подошла ближе, не решаясь взять ее за руку. Господи, ей же, наверное, безумно больно. Глубоко вдохнув, я впилась ногтями в ладони, чтобы снова не разреветься.
– Бал… – прошептала она, – благо… благотворительный бал… завтра…
А вот тут я едва не расхохоталась истерически. Мама даже в таком состоянии помнила о своих обязанностях. Например, о том, что завтра вечером должен состояться грандиозный бал в честь праздника Хеллоуин. Устраивала его благотворительная организация «Во имя жизни», довольно известная. Маму пригласили туда почетным гостем, зная, что она благотворительность поддерживает.
– Боюсь, тебе придется его пропустить.
Мама покачала головой и сделала движение рукой, словно хотела ткнуть в меня пальцем.
– Я? – вырвалось у меня. – Мне пойти вместо тебя?!
Утвердительный кивок стал