– А вот в этом доме был сиротский приют, еще с 1810-х годов. – Илзе остановилась перед опрятным фасадом желтого двухэтажного дома. – Есть легенда, что в нем жили брат с сестрой. Никто не хотел брать их к себе, потому что девочка была глуха, а мальчик – слеп. Тогда дети сделали картину и ушли в нее.
– Как ушли?
– Так и ушли. Пропали, осталась только эта картина.
– А что на ней?
– А ты как думаешь? – повернулась Илзе к девочке.
– Не знаю. Полуденная страна?
– Надо же, – удивилась женщина. – Ты умница, знала я, что в тебе не ошиблась.
Она взяла Рике за руку, и они двинулись дальше.
– Скажи мне, что же ты видела тогда в театре?
– Ну, вы сказали, что я видела магию. Я сама решила, что видела призраков. Но вы, наверно, другой ответ хотите?
Рике пару минут подумала.
– Я бы сказала, что мы тогда увидели то, что все время у нас перед глазами. Но мы этого не замечаем, потому что или не умеем видеть, или не хотим, или не верим в то, что мы видим.
– А что же тогда такое магия?
– Получается, что магия – тоже что-то такое, что все время у нас перед глазами, но мы этого не видим?
– Замечательно, Рике, просто замечательно. Магия включает и то, что ты сейчас сказала, и много больше. Со временем ты узнаешь. А вот то главное, что я тебе сегодня хотела показать. Край.
Они стояли на небольшой круглой площадке. Улица здесь разветвлялась под прямым углом, налево – обратно к побережью фьорда, и направо – к набережной вдоль мыса. А прямо перед ними стоял высокий забор из крашенной в зеленый цвет металлической сетки. «Проход запрещен! Опасно для жизни! Нарушителям – штраф 1500 крон!», строго предупреждали висящие через каждые несколько метров таблички.
За забором улица продолжалась – там так же тянулась дорога и стояли вдоль нее дома. Дома не деревянные, как в рыбацком квартале, а каменные, добротные. Но асфальтированное покрытие растрескалось, сквозь него пробивалась трава. В окнах не было стекол, двери у многих домов были распахнуты, на улице валялся разный мусор. Из нескольких проемов вверх тянулись языки сажи, будто внутри полыхали пожары. Видно было, что в этих домах уже давно никто не живет.
– Что за край? – спросила девочка. – Край мыса?
– Сам район раньше так называли – Край. Гнилое место. Во время оккупации здесь жили чиновники Рейха.
– А почему район закрыли? Дома вроде бы неплохие…
– Дойчи построили его на глиняном пласте, и Край постепенно сползает в море. Рыбаки там не строились, знали. А Морские Псы не провели достаточных изысканий из-за
нехватки специалистов, у них все в других местах были задействованы вроде как. После войны сюда хотели заселить людей, но начались провалы грунта, а ближе к краю мыса некоторые дома просто обвалились. Даже загонять сюда технику для