– Я сейчас позову бабушку, – ворчливо сказал он и, нехотя отложив планшет, ускакал в дверь в противоположном конце комнаты. Ни тебе «Здрасте», ни «Добро пожаловать».
Вернулся он быстро и явно недовольный результатом разговора.
– Пойдём, я проведу вас.
Он не повёл нас коротким путём – через дом. Он был бы рад отделаться от нас побыстрей, но, видимо, это было ему запрещено. Нам пришлось снова выйти на улицу. Пройдя через длинную крытую галерею, идущую вдоль всего дома, мы вошли в помещение, оказавшееся той самой столовой, где мы и завтракали следующим утром. Там было четыре стола, такой же ободранный буфет, как в гостиной, и полуоткрытая кухня с барной стойкой. На кухне завывал кондиционер, едва разгоняя жар от нескольких одновременно включённых плит, и царила та самая «бабушка»: полная женщина лет шестидесяти пяти. Мы поздоровались, представились. У неё был грудной, низкий, властный голос и недобрые тёмно-коричневые глаза на широком миловидном лице. Даже когда она улыбалась, глаза были холодны, и нижняя, улыбающаяся часть лица казалась маской, приставленной к верхней, расчётливо и жёстко оценивающей собеседника. Поздняя полнота имеет свои преимущества – разглаживает морщины, и потому лицо её казалось молодым и гладким, в отличие физиономии её мужа – маленького, сухенького, морщинистого и почти лысого мужичка, с островками белёсого пушка на яйцеобразной голове и заискивающей улыбкой. Не возникало и сомнений в том, кто был здесь хозяином.
– Сэмми, – обратилась она к приведшему нас мальчишке, который всё ёрзал и норовил удрать, чтобы вернуться к прерванной игре, – отведи гостей в их комнату.
– Хорошо, бабушка, – бодро ответил тот, – Я всё им покажу.
Но бабку было не так легко провести.
– Нет, Сэмми. Ты доведёшь их до их комнаты, – растягивая слова, веско сказала она, гипнотизируя внука тяжёлым взглядом.
– Да, бабушка, – послушно откликнулся тот, но бабка только недоверчиво покачала головой и предложила нам по свежевыпеченному овсяному печенью прямо с противня.
– Я бы отвела вас сама, но у меня на трёх плитах и в духовке одновременно всё готовится, а оставить даже на минуту кухню на этого… – и она безнадёжно махнула рукой, с зажатым в ней полотенцем, в сторону мужа, в этот момент что-то нарезавшего на разделочном столе.
Мы взяли по ещё тёплому печенью: мягкому, ароматному и настолько невыносимо сладкому, что оба мы, откусив по разу, стали искать взглядом урну, чтоб незаметно его выкинуть. Бабка оказалась права в своих сомнениях: юный проводник