Мои наблюдения за историками и писателями показывает, что они, за редким исключением, не способны поставить себя на место крупных руководителей, соответственно, редко способны понять смысл документа и интересы его автора. Порою историков и винить не приходится, поскольку они редко имеют опыт руководящей работы или хотя бы опыт наблюдения за реальными руководителями.
Попробую пояснить сказанное выше вот таким довольно отвлеченным примером, попавшим мне под руку. Мне приходилось рассматривать подробности позорнейшего бегства наших адмиралов и генералов из осажденного Севастополя в июне 1942 года.
Вот первый документ. Адмирал Кузнецов, во время войны нарком (министр) военно-морского флота СССР, в своих воспоминаниях описывает это так.
«В последние дни июня обстановка в Севастополе резко ухудшилась. В это время командующий оборонительным районом Ф. С. Октябрьский вместе с членом Военного совета Н. М. Кулаковым телеграфировал: «Москва Кузнецову; Краснодар – Буденному, Исакову. Исходя из данной конкретной обстановки, прошу разрешить мне в ночь на 1 июля вывезти самолетами 200–250 ответственных работников, командиров на Кавказ, а также и самому покинуть Севастополь, оставив здесь своего заместителя генерал-майора Петрова И. Е. Противник прорвался с Северной стороны на Корабельную. Боевые действия приняли характер уличных боев. Оставшиеся войска сильно устали, хотя большинство продолжает героически драться. Противник резко увеличил нажим авиацией, танками. Учитывая сильное снижение огневой мощи, надо считать, что в таком положении мы продержимся максимум 2–3 дня».
Кузнецов описывает получение этого документа очень спокойно, как будто такие телеграммы – это рядовое событие, пусть и трагическое. Точно так же этот документ описывают и историки. Но встаньте мысленно на место действующих лиц этого события, ведь эта телеграмма беспрецедентна и вряд ли имеет хоть какие-нибудь аналоги в военной истории всего мира. Более того, если бы такое и было, то вряд ли у кого хватило ума такое опубликовать. Вдумайтесь в суть изложенного!
Во время боя, причем в тот момент, когда командование войсками особенно необходимо, полководец Октябрьский практически шантажом требует от власти, чтобы власть для спасения этого полководца, обезглавив, дезорганизовала 100-тысячную сражающуюся армию, отдав ее тем самым на растерзание врагу. Ни малейшего понятия о солдатской чести!
А Кузнецов без каких-либо комментариев пишет, что сообщил об этой телеграмме Сталину. Давайте поставим себя на место Сталина и логически прикинем: что нам теперь на его месте делать? Что делать с Октябрьским – что тому отвечать? Ведь вариантов ответа ему всего два: запретить отъезд, приказав драться, и разрешить отъезд.
Запретить? Но ведь драться Октябрьский не будет, если бы он хотел драться и не дрожал за свою шкуру, то не послал бы телеграмму, ультиматумом оговорив срок своей сдачи в плен – «максимум 2–3 дня». Этот