Возвращался в батарею уже в темноте. Из плотных, быстро несущихся по небу тёмных облаков, нудно цедил дождь, пропитывая и без того мокрую землю и кругом была грязь до того липкая, что с трудом выдирал из неё ноги. Дивизион за дорогой продолжал долбить по Грозному и за хребтом стояло зарево от горевшего города, а над ним постоянно горело до десятка осветительных снарядов, от которых было достаточно светло и у нас. По периметру расположения полка слышались то одиночные выстрелы, то очереди из автоматов и как специально трассы очередей, несмотря на договорённость с Толстым-Юртом, в основном уходили в сторону села. Батарея в целом закончила оборудование палаток, была готова и наша офицерская палатка. Так как впереди нас и кругом расположилась пехота, то на ночь в охрану я определил 6 человек во главе с командиром первого взвода. Остальную батарею построил, произвёл боевой расчёт и отпустил спать. Сами мы офицеры сели в палатке, накрыли стол и в спокойной обстановке отметили своё благополучное соединение с полком.
Следующий день был организационным: доводили до окончательного вида расположение, готовили технику и вооружение к боевому слаживанию, которое будет проходить в течение недели. Забот было полно, поэтому день прошёл в беспорядочной суматохе, а вечером три совещания подряд. Сначала командир полка провёл совещание, где поставил задачи командирам подразделений на период боевого слаживания и распределил районы занятий между подразделениями. Рассказал, что 276 полк ведёт бои в центре Грозного и, учитывая его опыт, приказал, для проведения учебных стрельб из стрелкового оружия использовать только трассирующие пули, чтобы от них быстрее избавиться, а то, мол, хорошо трассы выдают место откуда ведётся огонь. Я же про себя подумал: что, мол, и так хорошо слышно, откуда стреляют. Не такая большая у нас стрелковая практика, чтобы хотя бы в первое время не использовать трассера. Зато чётко будет видно, куда летят пули. Придя в батарею, приказал все ленты к пулемётам снарядить: один трассер – один разрывной, один трассер – один разрывной.
Потом было совещание в палатке командира АДН. Проводил Шпанагель. Он конкретизировал задачи, поставленные командиром полка: вся техника и весь личный состав должен уходить на занятия. Потом было совещание у начальника артиллерии, и когда поздно вечером добрался до своей палатки, ноги у меня еле шевелились. Мы сели ужинать и чуть–чуть выпили, техник и командир третьего взвода пристали ко мне с животрепещущимся вопросом: – Борис Геннадьевич, что будем делать с машиной Снытко? Антифриз полностью выгнало на марше, как его будем списывать? Воды нет. Завтра выезжать на занятие, а заливать в радиатор нечего.
Устало посмотрел на техника: – Чёрт с ним, с этим антифризом, спишем потом. Сливайте с УРАЛа солярку и заливайте в систему охлаждения, – я посмотрел на вытянувшиеся физиономии офицеров.
– Товарищ