Мировая история. Джон М. Робертс

Но цивилизованному человеку к тому же требовалось подстраивать свое поведение в общении с другими людьми таким образом, чтобы оно соответствовало заповедям, предписанным древними предками. Во многом точно так же, как позже прозвучит в христианской Библии, Конфуций полагал, что в этом отношении поможет принцип взаимного смысла этики; он сказал: «Не делай другому того, чего себе не пожелаешь». Изучение истории он считал ключом к полному нравственному очищению и совершенствованию умения управлять государством. И точно так же, как он настаивал на преданности делу верховной добродетели, он обращал внимание на прямоту, без которой даже в несчастье не обойтись. Попустительство тем, кто издает неправомерные приказы, ведет к крушению страны. «Мудрый не знает волнений, человечный не знает забот, – говорил учитель Кун, – смелый не знает страха».

      Позже к трактатам Конфуция стали относиться с неким религиозным трепетом. Его имя придавало престиж всему, с чем его связывали. Говорили, что он составил сборник произведений, получивших название «Тринадцатикнижие» (Ши-сань цзин), свой окончательный вид принявшее в XIII веке н. э. Подобно Ветхому Завету это «Тринадцатикнижие» представляло собой свод разнообразных древних стихов, хроник, некоторых государственных документов, нравственных поучений и теории ранней космогонии, названной «Книгой перемен». Оно использовалось на протяжении многих веков для формирования поколений государственных служащих Китая и правителей, которые воспитывались на предписаниях, как полагалось, одобренных Конфуцием (параллель с использованием Библии, по крайней мере в протестантских странах, здесь тоже выглядит поразительной). Штамп качества проставлен на данный сборник по традиции, с верой в то, что сам Конфуций составил его, и поэтому в нем провозглашена доктрина, в которой воплотилось конфуцианское учение. Кстати, он стимулировал расширенное использование китайского языка, на котором трактаты «Тринадцатикнижия» написаны, в качестве общего языка интеллектуалов Китая; этот сборник послужил еще одной связью, сплачивающей громадную и разнообразную страну на основе общей культуры.

      Поразительно, что за оставшуюся свою жизнь (Конфуций умер в 479 году до н. э.) у этого философа нашлось так мало мыслей о сверхъестественном. В привычном значении слова он не был наставником своей «религии» (чем, вероятно, объясняется значительно больший успех религиозных учителей у народных масс). По сути его занимали прагматические нравственные обязательства, и акцент на эти обязательства он разделял с несколькими другими китайскими наставниками V и IV веков до н. э. Возможно, такая печать тогда была потому так твердо поставлена, что представителей китайской философской мысли явно меньше беспокоила отчаянная неуверенность по поводу окружающей действительности или вероятности личного спасения, чем другие традиции, досаждавшие им больше. Уроки прошлого, мудрость прежних времен и поддержание доброго порядка