В конце классической эпохи греческой литературе все еще предстояла долгая жизнь, наполненная важными событиями, когда исчезли города-государства. У нее росло число поклонников, так как греческому языку суждено было стать одновременно языком общения и официальным языком на всем Ближнем Востоке и практически повсеместно в Средиземноморье. Ему не грозило снова пережить высоты афинской трагедии, зато на нем были созданы настоящие литературные шедевры. Ощущение заката видов изобразительного искусства представляется более очевидным. В этом направлении сверх монументальной архитектуры и обнаженной фигуры Греция снова установила стандарты для грядущих поколений. Из первых заимствований в Азии развилась совершенно невиданная до тех пор архитектура – классический стиль, элементы которого все еще сознательно повторяются, даже в лаконичных конструкциях строителей XX века. На протяжении нескольких сотен лет этот стиль распространился по большой части мира от Сицилии до Индии; в этом искусстве греки тоже выступили в роли поставщиков культуры остальным народам.
Им повезло с точки зрения геологии, ведь недра Греции богаты строительным камнем высокого качества. Его долговечность проверена сохранившимся великолепием реликвий, которыми мы любуемся сегодня. И все-таки нам не удается избежать некоторой иллюзии. Чистота и строгость, с которыми Афины V века до н. э. предстают перед нами в образе Парфенона, скрывают их видение глазами грека. До нас не дошли аляповатые статуи богов и богинь, разноцветные краски, охра и беспорядочно расставленные монументы, алтари и стелы, которые должны были загромождать Акрополь и лишали его храмы нынешней строгости. На самом деле многие крупные греческие центры могли больше напоминать, скажем, современный Лурд; при приближении, например, к храму Аполлона в Дельфах могло возникать такое впечатление, что его загромождают неопрятные мелкие алтари, там толпились купцы, гнездились лотки и валялся мусор, в который превратились подношения идолам (хотя нам следовало бы сделать скидку на вклад, внесенный археологами с их фрагментарными открытиями).
Тем не менее после всех оговорок обратим внимание на разрушение временем, в результате которого возникла красота формы, практически непревзойденная красотой рукотворной. При этом не приходится говорить о какой-либо скидке на взаимосвязь суждения об объекте со стандартами, которые происходят исключительно из объекта как такового. Остается совершенно справедливым то, что создание произведения искусства, настолько глубоко и мощно говорящего о человеческом разуме на протяжении стольких поколений, само по себе не поддается