Когда ступор закончился, Белка сдавленно пискнула, подпрыгнула и понеслась по скрипучему мостку прочь.
Она бежала, не чуя ног, словно бешеная. Сердце билось где-то в ушах, а перед глазами серебрилась в лунном свете таинственная рука в черной воде, и сверкало на бледном мизинце кольцо. Золотое с розовым камнем.
Быстро-быстро мелькали дома и заборы. Ее обдавало то жасминовым ароматом, то запахом жаркого, несущимся с чьей-то кухни, то будоражащим желудок дымом – жадная соседка, не пожелав делиться продуктами на празднике, единолично коптила во дворе рыбу. Потом пахнуло теплым хлебом. Материн хлеб Белка могла почуять за версту и опознать из тысячи других хлебов. Дом. Милый дом!
Она неуклюже ввалилась в калитку, спешно заперла ее: вместо одного на два засова – даже на тот, старый и проржавевший насквозь, которым отродясь никто не пользовался.
Только посреди родного двора Белка позволила себе остановиться и отдышаться. От шальной беготни дробно стучало сердце, а на щеках проступил жаркий румянец. Белка прижала ладонь к груди, затаила дыхание, огляделась. Двор, как двор. Спит у стены щенок, положив лохматую башку на перевернутую миску. Ведут к куриному ходу крестики птичьих следов. Ветер шевелит густую крону молодого дуба, что растет возле дома. Все спокойно. Или не все?
Девушка открыла входную дверь, зашла и тоже незамедлительно заперла. Подергала. Убедившись, что дом надежен, как крепость, поднялась по лестнице в жилое помещение.
Запах выпечки приятно щекотал ноздри. От большой белой печи шел жар. Уютно горела на столе газовая лампа. Серые бархатные мотыльки бесшумно кружили у стекла.
– Нагулялась уже? Ну и хорошо, – с облегчением выдохнула Белкина мама, которая, несмотря на годы, была такой же цветущей и хорошенькой, как дочь. – Поешь, – она вынула из печного зева пирог и поставила на стол.
Пирог оказался хорош, румян и заманчив. Выполненный в виде Священного Летнего Цветка, он был восхитителен! Настолько восхитителен, что Белка моментально забыла про страхи и непонятные озерные видения. До них ли, когда смотрит на тебя со стола эдакое пышущее жаром румяное чудо из золотистых с бурым загаром лепестков, внутри каждого из которых запечен кусочек цветного мармелада. В животе заурчало так оглушительно, что Белка окончательно забыла про пальцы и кольцо. Мало ли в окрестных озерах колец и пальцев?
Благоговейно ухватив крайний лепесток пирога, голодная дочь в восторженно закрыла глаза и поняла, что вкушать сей шедевр кулинарии можно, лишь освободив совесть от всех сегодняшних дел. А что там на сегодня осталось? Сходить на двор, согнать в загон отставших кур, проверить коз, чтоб не расплескали всю воду из поилки. Да и вообще – надо бы двор понадежнее изнутри запереть. Жаль засов один.
Двором в Ланьей Тиши, как и в большинстве