– Знаете, господин кюре, мне нужно будет отвести своих коров на луга Озиаса Руа: до него-то вода никогда не доберется.
– Пожалуй, так будет лучше. Озиас не откажет тебе в помощи. Нам нужно держаться друг за друга – это только начало. Но уже сейчас жителям Сен-Метода приходится гораздо тяжелее нашего.
Накануне в Робервале, расположенном в семи километрах от озера, в верхнем течении реки Тикуапе, священник встретил местного знакомого кюре. Тот показал ему письмо, которое он как раз собирался отправить в газету Progrés du Saguenay[4]; но уверенности в том, что письмо когда-то будет опубликовано, у него не было.
Начиная с прошлой недели, деревня Сен-Метод превратилась в настоящее море. Мы продвигаемся по дорогам на наспех сколоченных лодках. В нижней части деревни полы в домах на два-три фута погружены в воду. Двадцать пять семей вынуждены были покинуть свои жилища, чтобы искать приюта в соседних деревнях. В наиболее высоких точках деревни подвалы в домах полностью погружены под воду. Дорога, ведущая от Сен-Фелисьена к Мистассини, а также другие, менее значимые пути коммуникаций заблокированы. Можно перемещаться лишь в сторону Нормандена, с трудом пересекая на лодке ручей, ширина которого сейчас достигла 250 метров[5].
Нагнувшись над сиденьем своей повозки, Шамплен еще издалека разглядел силуэты кюре и своего соседа. Он вел лошадь под дикое блеянье своей отары, доносившееся из запертой овчарни. Позади него, укрывшись защищающим от ливня брезентом, Альберта и Сидони тихо молились, сидя на соломе рядом с телом малышки Эммы. У Шамплена было такое чувство, будто его прокляли, изуродовали его тело, разорвали душу; но плакать он не мог, он просто задыхался от бессильной злости. «Господи Боже, за что же ты нас так наказал, что мы натворили? Что я натворил?» – все повторял Шамплен.
А жизнь продолжалась, бросаясь, словно полоумная, в сине-зеленые волны озера Сен-Жан.
Жасент спустилась в столовую, чтобы выпить чашечку кофе. Она чувствовала себя подавленной без явной на то причины, поэтому связывала свою печаль с непрекращающимся ливнем и мертвенной серостью утра.
– Только взгляните на это, мадемуазель Клутье! – пожаловалась монахиня, занятая нарезкой хлеба.
Больница Сен-Мишель, площадь которой три года назад увеличили, была основана в 1918 году сестрами-августинками из больницы Сен-Валье в Шикутими. Та же конгрегация вела дела в больнице, которая, помимо лечения больных, принимала в своих стенах бедняков, сирот и стариков.
Монахиня кивнула в сторону странного зрелища, которое открывалось из большого окна столовой. К крыльцу приближалась лодка с тремя августинками, одна из них стояла на корме, направляя лодку при помощи деревянной жерди. Жасент улыбнулась, преисполненная восхищения перед этими святыми женщинами, которые, несмотря на свои малоподходящие для такого