– Никогда!
Горячность, с которой было сказано это слово, встревожила Джорджа. Он-то надеялся, что его друг не будет вздыхать по замужней женщине всю оставшуюся жизнь. Хлопнув Орри по плечу, он попытался как-то отвлечь его. Но ничего не получилось.
Однако Орри и сам понимал, что нужно как-то побороть свое унылое настроение. Поэтому он с головой погрузился в учебу, дав себе слово во что бы то ни стало выбраться из нижних рядов всех списков по успеваемости. Новый учебный год оказался еще сложнее первых двух. Орри нравились новые дисциплины по естественным наукам и экспериментальной философии, среди которых были механика, оптика, астрономия и даже основы электромагнетизма. И все же, как он ни старался, по-прежнему оставался в числе отстающих.
Не лучше обстояло дело и на занятиях по рисованию. Профессор Уэйр весьма безжалостно отзывался об акварелях Орри, называя их мазней. А вот Джордж, как обычно, справлялся с каждым предметом легко и без видимых усилий.
Приятным новшеством нового года стало то, что у них появилась возможность тренировать не только ум, но и тело. Второй курс брал уроки верховой езды у преподавателя, которого прозвали Старина Херш. Орри был хорошим наездником, что могло сослужить ему полезную службу в будущем. Считалось, что по окончании учебы кадеты могли сами выбирать род войск, в которых хотели бы служить. Но на практике все шесть вариантов были так же строго регламентированы, как сами кадеты в списках успеваемости. Лучшие из выпускников отправлялись в инженерные войска или в чуть менее желанные части топографов. Те, кто преуспел в науках меньше остальных, попадали в пехоту или в драгунские полки. Эти два рода войск так низко ценились командованием, что всем, кто служил там, даже разрешалось отращивать усы. Орри подозревал, что и он уже очень скоро обзаведется усами и будет много ездить верхом.
На время летних лагерей старшим над кадетами был назначен Елкана Бент. Он расхаживал с важным видом, в алом кушаке и шляпе с плюмажем, однако высокая должность ничуть не улучшила его характер. Он продолжал издеваться над «плебеями» и первогодками с какой-то нечеловеческой жестокостью. Один из новичков, долговязый паренек из Кентукки по имени Ишам, стал его любимой жертвой, как в свое время Орри и Джордж, только, в отличие от них, он выказывал неповиновение, когда Бент цеплялся к нему.
Незадолго до общенациональных выборов Бент обвинил Ишама в том, что тот постоянно сбивается с ноги во время вечерних строевых занятий. Измученный Ишам, у которого к тому же начиналась лихорадка, тем же вечером подстерег Бента у Южных казарм и попросил отозвать рапорт, потому что у него уже было сто шестьдесят четыре взыскания. Такими темпами он мог не добраться даже до первых экзаменов.
Многие более опытные кадеты могли бы сказать Ишаму, что такая просьба только еще больше разозлит Бента. Так и случилось. В результате он тут же обвинил новичка в пренебрежении к старшим, что могли подтвердить несколько человек, и велел ему маршировать в сумерках, назвав