Одна старушка, купившая детский стульчик для внука, растроганно благодарила их: «Доброе вы дело для людей делаете, сыночки, дай вам Бог здоровья». Отсюда и пошло название фирмы – «Игелек»[2].
Первый год Сайту удалось завершить с положительным сальдо. Но недолго длилось процветание мебельного цеха. Стремительный старт, суливший радужные надежды, был неожиданно прерван.
Вначале фирму со всех сторон обложили налогами. Взяв начинающего предпринимателя за горло, государство нещадно отбирало больше половины прибыли. Росли цены на стройматериалы, электроэнергию, и в этих условиях делать стулья становилось уже актом альтруизма, но никак не выгоды.
Сайт, скрипя зубами, продолжал работать себе в убыток. Он пытался сохранить производство и людей любой ценой, даже за счёт личных средств и кредитов. Верилось, что он сумеет найти опору и встать на ноги. «Государство должно защищать тех, кто хоть что-то производит. Нельзя же заниматься только куплей-продажей. Ведь наступит время, когда продавать в стране станет нечего. Не об этом ли писал Андрей Платонов в романе «Чевенгур», незаслуженно забытом на многие годы? Неужели исторический опыт не пойдёт нам впрок? Неужели в России не найдётся умных голов, чтобы понять, что на несмазанной телеге далеко не уедешь?»
Возможно, Саит и дальше пытался бы посадить всех казанцев на свои высококачественные стулья под угрозой самому остаться без штанов, но суровая действительность заставила его поумнеть.
Как-то раз Саит отправился в лесное хозяйство за стройматериалами. Когда он вернулся, то весь небольшой коллектив из двенадцати человек ожидал его у дверей училища – кто сидел на скамейке, кто на земле. С самого утра у Санта не было настроения, а теперь что-то подсказало ему: случилось недоброе.
Не дожидаясь, пока Замир выключит мотор, он подбежал к рабочим.
– Ребята, почему сидим на улице? Или решили устроить мне торжественную встречу?
Ответом ему была тишина – все как будто в рот воды набрали.
Снова пришлось говорить Сайту:
– Завтра привезут доски. На месяц должно хватить. Пока живём!
– Доски уже не понадобятся, – тихо произнёс старший мастер Гайса. – Шпана разгромила всё, вплоть до станков. Разве не видишь «фонари» у нас на рожах? Тут такая была битва, почище Сталинградской!
Оказывается, пока Саит угощал лесников и задабривал лесорубов, добывая доски для своего цеха, произошло событие, круто изменившее ход его жизни и наложившее отпечаток на его мировоззрение.
Дело было так: около двенадцати часов дня у дверей мастерской остановились четыре легковушки. Оттуда, словно сорвавшиеся с цепи бешеные псы, выпрыгнули около десятка парней в кожаных куртках, которые вышибли дверь и ворвались внутрь. Направив на бухгалтера Наилю-Нонну Орбакайте баллончик со слезоточивым газом, лежащими на столе ключами