– Справедливо изволили заметить, – прищурился на меня вождь и пошутил: – Нам будет на что помянуть угнетённых, когда они получат вечную свободу. Но к делу! В ближайшее время я возвращаюсь в крепость для дальнейшей созидательной работы, а вы продолжаете нести службу на вверенных постах, – и он засеменил к шалашику, бормоча под нос о необходимости наложения на что-то резолюций.
– Очень всё заумно придумано, – уже наедине с Жаном вымолвил я. – Кроме того, что твой Верный Человек имеет доступ к сокровищам султана, я, считай, ничего не понял в его планах. Мысли у него больно скользкие. Не заметим, как девственность потеряем, оставшись с сомнительным приплодом, но без средств к существованию.
Француз же схватывал всё буквально на лету. Я, например, идти и жевать одновременно не могу, где-нибудь оступаюсь, а этот месье может ещё и разговаривать.
– Дорвёмся до золота, – подмигнул он мне, – а там можно будет и порадовать капитана Делузи. Лишний фунт кармана не оттянет.
– «Козлов накажу я». Господь сказал и сделал, – послышался за нашими спинами голос отца Доменика.
– Не каркай, Перси, – обернулся я. – Ведь и сам причастен к нашему стаду.
–Я-то по принуждению, поэтому грех не велик. Вы же со вниманием внемлете словам безбожника. Это о нём сказано в Писании: «Гибель вымышляет язык твой, как изощрённая бритва, он у тебя коварный».
– Граф, – остановил поток мудрых мыслей француз, – в нашем присутствии вам желательно оставаться Перси Хервеем, почти нашим сверстником, но ни черта не понимающем в практической жизни, а многомудрому отцу Доменику, ровеснику библейских времён, уподобляйтесь при общении с туземцами. Кстати, отправьте-ка их в джунгли за веселящим соком дерева мохуа. Отметим за вечерней трапезой прожитый в тревогах день.
* * *
Той же ночью, почуяв неладное, Великий Дада покинул нас, удалившись тайной тропой в крепость под защитой верного махрата.
Интуиция не подвела вождя. На следующий день, задолго до обеда, под стены Гоурдвар-Сикри подошёл долгожданный англичанами полк шотландцев с полковником Говелаком во главе. Это событие нам всем прибавило забот. Маркиз без устали занимался расквартированием вновь прибывших, организовав обменный жилой фонд на паях со мной. А я ревизировал конную тягу и давал советы захворавшим воинам, которые, несмотря на это, изредка выживали, создавая тем самым мне рекламу и авторитет. Отец Доменик, свободно просачиваясь в крепость как божий слуга, держал Великого в курсе всех событий. А по тому, как весь последующий день солдаты драили ружья и переодевались в чистое, можно было сделать вывод о приближении времени штурма.
Тогда-то я напрямую и спросил капитана Делузи, врачуя копыто его кобылы:
– Мистер, а не пора ли нам сделать кровопускание повстанцам?
– Завтра, дорогой Блуд, завтра на рассвете, – ответил военачальник, как-то по особому тепло глянув на меня.
Однако