обходительностью он был похож на Волка из мультфильма). Он пригласил бурятку второй раз, но она, испуганно расширив прорези глаз, прижалась к мужу, а на следующий день высказала моей матери: что это такое, что у вас за родственники?! В ту же ночь, после дня рождения, когда все разошлись, оставив невыветренный смрад, я слышал за дверью с горящим стеклом долгий и нудный дядин голос, который что-то с жаром объяснял моей матери. Кажется, спустя неделю после этого мать тайно призналась крашенной блондинке с именем Лина и с кратерами зарубцевавшихся угрей на скулах в том, что дядя предлагал ей выйти за него замуж. При этом он обещал бросить пить, обещал увезти ее и меня в какой-то северный город, в котором экскаваторщики зарабатывают сказочные деньги. Был август, воскресенье, полдень. Мать сидела в кресле в бюстгальтере; потная складка живота с дорожкой волос, теряющейся в пупке, ниспадала на пояс нейлоновых брюк. Лина и мать курили сигареты “Stewardess”. Всё это я подслушал. Я подумал, что дядя в самом деле ненормальный. Мать смеялась над дядей. В ее смехе проглядывала какая-то гордая снисходительность. Она смеялась так, как смеялась бы в этой ситуации всякая другая женщина. Несмотря на то, что она была моей матерью.
