А с другой стороны – грязь. И вонь. Сильно пахло рыбой, тиной и водорослями. Если там, на ботах кораблей, был порядок и дисциплина, то на самой пристани было совсем иначе. Валялся мусор. Чего уж – мусор был не только на берегу – на волнах тоже покачивались пустые пластиковые бутылки, куски пенопласта от какой-то упаковки, доски. У стены спал явно нетрезвый матрос. Еще пара морских волков, не стесняясь в выражениях, обсуждали проходящих мимо девушек, которых, на счастье самих девушек, было немного. Водитель погрузчика, матерясь, разгонял прохожих.
И в каждом было чувство собственного превосходства над другими. Каждый смотрел на других людей свысока, так, словно любого прихлопнет, как муху, втопчет в грязь, а потом навернет ушицы, словно ничего и не было. Чувство собственного величия. Даже у того пьяного матроса, что спал у стены. Храпел он с таким видом, словно говорил: «вот я ухрюкался, и дрыхну здесь. А вам слабо!».
Вскоре мы увидели Торопова. Облаченный в тельняшку и черные брюки с ремнем с якорем на пряжке, он отчаянно пытался раскурить трубку, что ему совершенно не удавалось.
– Отлично, вот и вы! – воскликнул он. – Как, похож я на просоленного морского волка?
– Не особо, – заметил Палыч.
– Отлично, отлично, теперь все в сборе! – проигнорировал реплику военврача замполит. – Предлагаю пообедать, и опрокинуть по сто грамм за успех нашего мероприятия.
– Кто-то еще и не завтракал, – проворчал Михалыч.
– А потом прогуляемся, осмотримся, – предложил я.
– Какой осмотримся? – возмутился Андрей Петрович. – До отплытия дел еще куча!
– А когда отплываем? – поинтересовался я.
– Завтра!
– Как завтра!?
Вот тут у меня все упало. Во второй раз за неполные двадцать четыре часа. Я за всю жизнь дальше Владика никуда не ездил, и вот так, с бухты-барахты, отправляюсь за десятки тысяч километров! Сильно захотелось обратно, в свой «Адмирал Казакевич», за свою такую родную и знакомую барную стойку, и черт с ними, с сокровищами, пусть ищут без меня. Пусть даже со мной никто не поделится, лишь бы меня никто не трогал. Но было уже поздно.
8. Бар «Мадагаскар»
На завтрак, который у некоторых настал в обед, был крабовый салат, уха, камбала с картофельным пюре и, конечно, по сто грамм. Кстати, эти сто грамм – было единственное, что влилось в меня с легкостью. Остальное не лезло в горло. Я долго ковырялся ложкой в супе, так, что он вконец остыл, победив супец лишь тогда, когда остальные уже допивали кофе.
– Димыч, у меня для тебя, как для самого молодого – особое задание, – произнес Торопов, в очередной раз пытаясь раскурить трубку. – Вот тебе записка. Как доешь – отнесешь ее в бар «Мадагаскар», найдешь там Евгения Серебрякова, хозяина бара. Соответственно, ему ее и передашь.
Он подробно объяснил, куда идти.