Кто – то плачет навзрыд:
«Жив – жив – жи…!»
«Жив – жив – жи…!»
Кто накаркал нам такое вороньё?
Кружат стаями над нищенским жильём
И кликушествуют: «Всё вокруг враньё!
Не живёте вы, а варитесь живьём!»
Грай вороний насылают небеса!
Соловьями нас раздумали беречь
И теперь вот травят души и сердца,
Заглушая человеческую речь.
Камень
Непониманья камень на душе,
Ношу его как тягостное бремя,
А солнце в ослепительном плаще
Проходит мимо, подгоняя время.
Травинка придорожная нема,
Всех птиц неясен предрассветный говор,
И дальних гор резные терема
Косят глазами снежными на город.
Слепые скалы, в чём моя вина?
Немые травы, вы меня простите!
Душа от камня красного темна,
Перетекает в звёздную обитель.
Меня поймите, шёпот мой и крик
Пока молчанье не сковало губы —
Невнятен человеческий язык,
Цветов беззвучны клавиши и трубы.
Вы помните, я с вами говорил
Глазами, утопающими в свете?
Мне не хватало голоса и сил
Бросать слова горячие на ветер.
Понятны ль слёзы жгучие земле?
Она молчит задумчиво веками
И медленно ворочает в золе
На душах окровавленные камни.
Взгляд
Если долго смотреть на вершину горы,
Где под снегом не камни, а зеркало льда,
Отражается взгляд в потайные миры
И, застывший, летит в темноту, в холода.
Он свободен, как свет заполуночных звёзд,
Преломлённый в воде ледниковых озёр.
Он свободен от горьких и радостных слёз,
Исчезающий в вечность космический взор.
Если долго смотреть на подножье травы,
Где живут муравьи в первобытном мирке,
Отрешается взгляд от красивой молвы,
Что продолжится жизнь вне земли, вдалеке.
Оба взгляда приемлю, а всё же родней
Тот, который заметит в траве муравья,
И слезой упадёт, и засветится в ней,
До последней искринки сгореть норовя.
Ночные картины
Мне кажется часто, когда я смотрю
На небо ночное, безбожник,
Рисует пейзажи, закрасив зарю,
Неведомый миру художник.
Картину картиной сменяет на раз
Волшебный парад светотеней.
Шедевры рождает божественный глаз,
Таинственный космоса гений.
Случайна ли – сумрачных туч череда
В окрестностях лунного края?
И вольно ли падает с неба звезда,
Горящим окурком сгорая?
Ах,