Темнеет в этих краях где-то между 6 и 6.30 вечера. В одно и то же время круглый год, по причине близости к экватору. Поскольку мы находились в низине, темнело и того раньше. Изнемогшие, мы готовы были рухнуть спать, но именно в это время ночные твари начали свою репетицию. Мы расположились в спальне под аккомпанемент криков и рева обезьян, под стаккато лягушек динк и шум реки, бегущей со скал. Моей кроватью была твердая деревянная плаха, едва смягченная пенопластом. Несмотря на отсутствие комфорта, звуки этой «колыбельной» доносились до меня не дольше одной минуты.
Кажется, лишь только я заснула, тут же и проснулась от какофонии воплей. Мои глаза открылись, и я попыталась сфокусировать свое зрение в предрассветной мгле.
– Что это такое было? – спросила Марийка с койки надо мной.
Мы услышали, как рабочие двигаются на кухне. Сквозь тонкие деревянные стены до нас доносилось бормотание их голосов. Кто-то рубил дрова. Затем «ку-ка-ре-ку», за которым слышен смех из соседней комнаты. Я не знала, как мне поступить: то ли спрыгнуть с кровати, то ли спрятаться под ней.
– Эй, что вы там делаете, спите что ли? – раздался дружественный голос. – Вы, ребята, уже должны были быть одеты и на полпути до Сан-Хосе.
– Наверное, это Вольф, – предположил Арт, выползая из постели. – Это, должно быть, призыв к пробуждению для нас.
– Который час? – спросила я, потягиваясь всем своим ноющим телом.
– Пять тридцать по моим часам, – ответил Арт, подходя к двери.
– Боже праведный! Откуда он только взялся? – застонала Марийка. Мы не совсем еще проснулись, но было ясно, что заснуть уже не удастся, поэтому мы встали с постелей и начали натягивать на себя одежду. Запах свежего кофе и дыма проникал сквозь трещины в стене, пробуждая чувство голода.
Спустя несколько мгновений Вольф поднялся по ступенькам. Дверь распахнулась.
– Ну, девушки, доброе утро! Я думал, что вы уже давно встали. Эти кровати, должно быть, оказались слишком удобными для вас.
В раннем утреннем свете было видно, что лицо Вольфа покрыто бусинками пота. Густые седые волосы прилипли к черепу после того, как он вытер пот со лба своей большой и грубой рукой. Улыбка, искрящаяся в его глазах, вторила его словам: «Я решил сделать все, чтобы сегодня мы хорошенько стартовали».
– Долго ли вы шли в темноте? – спросила Марийка, вытряхивая мусор из своих носков. – Там ведь едва забрезжил рассвет.
– Я вышел из дома около половины четвертого.