– По-видимому, Малкольм, твоему письму не суждено было дойти до меня. – Она слушала, как Малкольм засопел, и ей захотелось пнуть его ногой. – Должно быть, ты написал, что остался живым и здоровым после войны?
– Да.
– И что ты стал патриотом другой страны в отличие от меня?
– Да, именно.
– И с учетом этого ты освобождаешь меня от обязательств, которые накладывает помолвка.
– Ну, я…
– Или же ты выражал надежду, что все-таки соединишься со мной?
– Ну, я, конечно…
– И потом ты решил, что я не выйду за тебя замуж, когда не получил от меня ответа?
– Именно так.
Джорджина вздохнула:
– Как жаль, что письмо не дошло. Потеряно столько времени.
– Что ты хочешь сказать?
– Чем ты так удивлен, Малкольм? Я все еще собираюсь за тебя замуж. Именно поэтому я здесь. Но только не жди, что я буду жить в Англии. Этого я не сделаю даже ради тебя. Но ты можешь приезжать сюда сколько тебе угодно. Как капитан моего судна «Амфитрита» ты можешь торговать исключительно с Англией, если на то будет твое желание.
– Я… я… Господи, Джорджи… Я…
– Малкольм! – В дверях появилась молодая женщина. – Что же ты не говоришь мне, что у нас гости? – Повернувшись к Джорджине с приветливой улыбкой, она представилась: – Я Мэг Камерон, мадам. А вы из усадьбы? Они, видимо, снова устраивают праздник?
Джорджина некоторое время смотрела на женщину, затем на выглядывающего из-за ее юбки мальчика лет пяти, у которого были черные, как у Малкольма, волосы, голубые, как у Малкольма, глаза и красивое, как у Малкольма, лицо. Затем она перевела взгляд на отца мальчика, который стоял с мученическим выражением лица.
– Твоя сестра, Малкольм? – самым приятным тоном спросила Джорджина.
– Нет.
– Я тоже думаю, что нет.
Глава 6
Не простившись, не высказав каких-либо пожеланий и даже не послав жениха к черту, Джорджина повернулась и вышла из маленького белого коттеджа, расставшись навсегда с надеждами и девичьими мечтами. Она слышала, как заговорил Мак, очевидно, принося извинения Мэг Камерон за невежливость Джорджины. Затем он догнал ее и помог взобраться на лошадь.
Мак ничего не сказал Джорджине до тех пор, пока они не выехали из деревни. Джорджина пыталась выжать хоть какую-то скорость из бедного животного, но тщетно. У Мака же было время внимательно рассмотреть спокойное лицо Джорджины. Он отличался скверной привычкой говорить напрямик то, что он думает, даже тогда, когда эта прямота неуместна.
– Почему ты не плачешь, девочка?
Она хотела было проигнорировать его слова и если бы так решила, Мак никогда ничего не добился бы от нее. Однако то, что клокотало у нее внутри, требовало