С этими словами он вернулся на бак и опять там улегся.
Около четырех пополудни, на обратном пути, когда мы шли у берега против течения, где вода неслась, как в мельничном желобе, а солнце жарило нам в спину, у Джонсона клюнул до того громадный черный марлин, каких я в жизни не видел. В качестве приманки мы закинули сплетенного из перьев кальмара, а также поймали четверку мелких тунцов, одного из которых негр и насадил Джонсону на крючок. Неплохая наживка, только тяжеловата и порядком плещет на волне.
Джонсон распустил ремень-разгрузку, чтобы положить удилище на колени: у него устали предплечья от постоянного напряжения. А поскольку крупная наживка сильно оттягивает лесу, у него устала и ладонь, которой он придерживал катушку; вот он и затянул на ней тормоз, когда я отвлекся. Я понятия не имел, что он его завинтил. Ох, не нравилось мне, как он держит удилище, однако все время на него ворчать тоже не хотелось. А потом, когда тормоз снят, леса стравливается, так что опасности никакой не было. Но по-настоящему рыбу так не ловят.
Я стоял за штурвалом, ведя лодку вдоль края главной струи напротив старого цементного завода, где совсем рядом с берегом приличная глубина со своего рода водоворотом, и там всегда полно мелюзги для наживки. Вдруг смотрю, впереди фонтан, как от разрыва глубинной бомбы, и меч, и глаз, и раззявистая пасть, и громадная темно-багровая голова черного марлина. Спинной плавник целиком торчал над водой, высоченный и широченный, как парусник, и серповидный хвост тоже весь высунулся из воды, когда этот марлин набросился на нашего тунца. Его копьевидное рыло не уступало в обхвате бейсбольной бите и загибалось кверху, а когда он схватил наживку, то океан словно раздался перед ним. Весь такой черно-багровый, даже без отметин, и глаза размером с супницу. Здоровенная рыбина. Держу пари, не меньше тысячи фунтов весом.
Только я было заорал на Джонсона, чтобы он стравливал лесу, как его аж вздернуло в воздух будто подъемным краном. Он там повисел секунду, цепляясь за удилище, оно согнулось дугой, а потом как даст ему в живот комельком – и все наши снасти полетели за борт.
До отказа затянутый тормоз привел к тому, что когда рыба цапнула наживку, то сдернула Джонсона со стула, и тот не сумел ничего удержать: ведь комелек-то он подсунул под бедро одной ноги, а удилище было у него перекинуто через колено другой. Не распусти он свой ремень, то сам очутился бы в воде со всем хозяйством.
Я вырубил двигатель и отправился на корму. Джонсон сидел, держась за брюхо, куда ему врезало удилищем.
– Думаю, на сегодня хватит, – сказал я.
– Что это было?
– Черный марлин, – говорю.
– Как это случилось?
– А вы сами рассудите, – ответил я ему. – Кстати, катушка обошлась мне в двести пятьдесят долларов. Теперь такая стоит больше. Удилище я купил за сорок пять. И еще почти шестьсот метров лесы-«тридцатишестерки».
И тут наш Эдди хлопает его по спине.
– Мистер Джонсон, – говорит он, – вам и впрямь не везет. Знаете, я такого в жизни не видал.
– Помолчал бы, пьянчужка, – говорю ему.
– Ей-ей,