– Не надо забывать, что им приходилось писать на одни только религиозные сюжеты.
– Это конечно, господин полковник. Значит, вы считаете, что взгляд мой правильный?
– Пожалуй. Только дело тут все же обстоит сложнее.
– Понятно, господин полковник. Взгляд мой на это дело еще не вполне окончательный.
– А у вас есть еще какие-нибудь взгляды насчет искусства, Джексон?
– Нет, господин полковник. Пока что я додумался только насчет bambini. Но чего бы мне хотелось – это чтобы они покрасивей нарисовали ту горную местность вокруг Кортины.
– Там родина Тициана, – сказал полковник. – Так по крайней мере считают. Я спускался в долину и видел дом, где, как говорят, он появился на свет.
– Шикарное место, господин полковник?
– Не очень.
– Ну что ж, если он рисовал картины с тех гор, – там такие скалы, ну прямо в цвет заката, сосны, кругом снег и остроконечные шпили…
– Campanile, – сказал полковник. – Такие, как там, впереди, в Чеджии. Колокольни.
– Ну что ж, если он в самом деле красиво срисовывал картины с той местности, я бы не прочь у него даже парочку купить.
– Он замечательно писал женщин, – сказал полковник.
– Вот если бы я держал кабак, или трактир, или постоялый двор, тогда мне пригодилась бы и женщина, – сказал шофер. – Но не дай бог я привезу домой картину с женщиной – моя старуха мне покажет! Костей не соберешь.
– Вы могли бы подарить картину местному музею.
– Господи, да что там у нас в музее? Наконечники стрел, боевые уборы из перьев, ножи для снимания скальпов, разные скальпы, рыбьи окаменелости, трубка мира, фотографии Пожирателя Печенки Джонстона и шкура какого-то проходимца – его сперва повесили, а потом какой-то доктор содрал с него шкуру. Картина с женщиной там уже совсем некстати.
– Видите campanile по ту сторону равнины? – спросил полковник. – Я вам покажу место, где мы воевали, когда я был мальчишкой.
– Вы разве и тут воевали, господин полковник?
– Да.
– А у кого в ту войну был Триест?
– У фрицев. Точнее говоря, у австрияков.
– Но мы его все же у них забрали?
– Только потом, когда кончилась война.
– А у кого были Флоренция и Рим?
– У нас.
– Ну что ж, тогда вам плакать было не о чем.
– «Господин полковник», – мягко добавил тот.
– Простите, господин полковник, – пробормотал шофер. – Я был в Тридцать шестой дивизии, господин полковник.
– Я видел у вас нашивку.
– Я