Дрожащую над голубыми венами.
За чье благополучие расплата?
Кто, кто в тебе не понял ни рожна?
Прости меня. Не я ли виновата,
Что стала жизнь твоя тебе страшна?
Дай мне последний шанс. Без укоризн
Я докажу, как мысль твоя жестока.
Дороже этой жизни только жизнь,
Которая в тебе молчит до срока.
Дети на даче
Кроватки застелены так аккуратно,
Послушные куклы уселись на стол…
В квартире, прилизанной неоднократно,
Давно не царил озорной произвол.
Я поздно встаю. Я по-разному кофе
Варю, проверяя рецепты подруг.
Ликер достаю в керамическом штофе.
Мешаю, терпя холодильника звук,
Протяжный, сверлящий… Откуда он взялся?
Мой слух не припомнит подобных помех.
И кран не гудел, когда здесь раздавался
То жалобный плач, то отчаянный смех.
Садимся. Наш завтрак изысканно-скромен.
И в комнате можно чуть-чуть покурить.
Привычны слова до привычных оскомин.
Молчим, слава Богу. О чем говорить?
В метро. На работу. С работы трамваем.
Почти не решая, плетемся в кино.
Зевая, афишу в дожде созерцаем.
Ну что там поближе? Пошли… Все равно.
Д.
По зорким стеклам хлещет мутный ливень,
И крестик твой мне падает на грудь.
Ты в это утро нежно-агрессивен,
И нам в потоке пенном не свернуть.
А, растворясь друг в друге, плыть бездонно,
До первых судорог, глаза в глаза,
До стука в дверь, до визга телефона,
Когда скрипят, как зубы, тормоза…
Н.
Она впорхнет в твой кабинет с бумагой,
Наклонит кудри, оголяя грудь,
Мизинчиком прочерчивая путь Для подписи.
Два взгляда мутной брагой…
Я – третий лишний здесь.
Так, дочь-подростка
Не видя, молодые мать с отцом…
Мешать любимым – вот судьбы излом!
И дочь дерзит, вредит, замыслив жестко:
Начать курить, уйти из дома – в слякоть,
Стать настоящим парнем, пить вино…
Так далеко все это и смешно.
И вновь – решенья нет.
Любить и плакать…
Нынче в кассе билетов навалом:
Кто же из дому едет зимой?
Оглушенная гулким вокзалом,
Я прошу: «Два билета… Домой…»
Но опять – удивленно, устало
Смотришь ты на меня и кругом:
То ли вновь я тебя не узнала,
То ль забыла опять, где мой дом…
Обида
Звонят, приходят гости невпопад,
Плывут с плиты горелые туманы,
Врет телевизор, ухают диваны.
В квартире шум. Но люди в ней – молчат.
Сидят за чаем утром вчетвером,
Выходят чинно в гости, на прогулку.
А после каждый, как браслет в шкатулку,
Свою обиду возвращает в дом.
И