– Здесь только что сидела девушка. Она ушла?
– Сказала, что раз свежей клубники нет, то делать у нас нечего, – фыркнула в ответ девчонка, недоумевающая, кто это интересуется такой заносчивой и капризной дамочкой, которая набралась до такой степени, что, «гордо удаляясь», с трудом попала в дверной проем и едва не разнесла вдребезги стеклянную витрину.
Преследователь вышел на набережную: куда она пропала? Поднялась по неосвещенной лестнице на верхний ярус с тем, чтобы поймать такси, или отправилась на поиски дальнейших приключений? Влекомый странно ведущей себя женщиной, он так устал от бесцельных скитаний, что решил прервать это неблагодарное занятие и вернуться в пансионат.
Такси довезло его до Адлера и притормозило у автозаправочной станции, но Виктор не стал сразу подниматься к дому друзей, а прошел к морю, чтобы окунуться перед сном. Покрытый крупной галькой морской берег, казалось, был абсолютно пустынным, и он принялся уже стягивать брюки, как вдруг до него донесся чистый голос, который четко, хотя и с некоторым надрывом выводил:
Извела меня кручина,
Подколодная змея.
Ты гори, сгорай моя лучина,
Догорю с тобой и я.
Невидимая во тьме безлунной ночи певунья дошла до конца куплета и затянула его снова: по-видимому, знала только один.
– Господи, что ж так жалостливо, что ж так безысходно? – тихим шепотом проговорил неудачливый любовник, обращаясь то ли к мерцающему морю, то ли к сливающемуся с ним беззвездному небу.
Он не сомневался в том, что пела Лада, и стало так мучительно ее жаль, что захотелось разыскать во тьме, идя на голос, обнять, схватить в охапку, отнести на руках в свою комнату и любить на пахнущих лавандой Леночкиных простынях до рассвета, задыхаясь от нежности. Впрочем, все это уже было прошлой ночью. И после этого она сбежала от него на целый день, чтобы сходить с ума в одиночку.
Он ведь не последний человек – чиновник высокого ранга в администрации крупного города, а обратил внимание на обычную девчонку без роду-племени, хоть и москвичку! Целую неделю весьма романтично ухаживал, а сегодня собирался сделать официальное предложение. И это ответ? Что он сделал не так, черт возьми? Был недостаточно хорош в постели, запугал своей страстью или же она узнала в нем по родинке на заднице родного брата, потерянного в раннем детстве? Виктора вдруг охватила такая жестокая обида, что он, снова натянув брюки, пошел прочь, а вслед ему еще печальнее, чем прежде, с размеренными паузами между отдельными словами, понеслось:
То не ветер! Ветер ветку клонит,
Не дубравушка-а шумит,
То мое! Мое сердечко сто-о-нет,
То моя, моя душа болит.
6 АВГУСТА 2003, МОСКВА
Миленина поднялась на третий этаж и с недоумением