Кто в бедах виноват? Чиновник? Президент?
Но в памяти имей всяк притчу про ботинки:
Обуй и путь пройди… Ещё один момент:
«Во зле лежит весь мир» – вот сказанное Богом…
Он Чашу обещал, и тяжкий путь с крестом.
Земля для нас не дом – дорога на Голгофу…
Обители Любви откроются потом!
Провидение
Жизнь бьёт, да так, чтоб побольнее,
И отбирает то, Что нам всего дороже,
И что-то, циркуля острее,
Пронзает сердце, что
Дышать порой не можешь.
Заветные желанья – тщетны…
Молитве Бог никак,
Мне кажется, не внемлет…
Или молитвы мои бедны?
Противоречия
Терзают и объемлют…
Без продыху, без перерыва
Идёт война… Но вот
Догадка «осенила»:
Так лечит Бог мои нарывы.
В теории – мудра,
А в практике – где силы?
Где силы, чтоб признать, что только
Ему известны все
Мои «хочу», что болью
Живут во мне?
А Око зорко,
Он отсекает член,
Гниющий мой, любовью…
Любовью накажи
Моя душа опять в осколках льда,
В прогалинах уродливых страстей,
И нет ни сожаленья, ни стыда,
И лишь твердишь, что утро мудреней.
А утром снова ждёшь, что боль пройдёт,
Что перестанет сердце глупо ныть,
Что как-нибудь, Бог даст, ты обретёшь
Из лабиринта Ариадны нить.
Казалось – этот пройденный урок
Уж не царапнет душу никогда.
Ан нет! Бунтует снова дух и плоть,
И битве этой снова нет конца.
Себя лишь пожалей… И понеслось:
У сердца трёхголовая змея —
Как ядом жалят зависть, ревность, злость…
Надеяться и верить? Жить любя?
Какой там! Самолюбие вопит.
Утрачен смысл земного бытия…
И крест лишь на верёвочке висит,
И ближнего простить уже нельзя.
И в отдалении уже Господь,
В каноне, на иконе – не живой,
И хлеб в причастье – не Христова Плоть…
И одиночество такое, что хоть вой…
Да… Прав Давид: всяк человек – суть ложь…
И даже в правде нашей – море лжи…
Дай ощутить тепло Твоих ладош,
В пучине сей Любовью накажи…
Как Пётр молю… Не вижу берегов,
Забыла всё… Зачем и почему…
Хоть капельку очисти от грехов,
Чтоб продохнуть сквозь тягостную тьму…
Про то, что не снится мудрецам
Мудрецам от века и не снилось,
Как рождается Любовь на свете.
Мудрецам, наверно, позабылось,
Что они когда-то были дети.
Мудрость века слепа пред прекрасным
И глуха к гармонии тех звуков,
Что