Россия во тьме. Александр Афанасьев

К девяти очевидным преступлениям – можно было брать не более одного неочевидного, висяка. Девяносто процентов раскрываемости – это безумие, ни в одной стране мира не было такого! Но это там, на загнивающем Западе, а у нас… У нас некоторые начальники брали на себя повышенные социалистические обязательства. Один, говорят, взял обязательство обеспечить раскрываемость в сто два процента. Как? А так! За счет раскрытий прошлых лет! Именно тогда была поломана нормальная, выстраивавшаяся ещё со времен Империи система службы. О чем речь, если самих милиционеров заставляли быть преступниками, укрывая преступления от регистрации? А ведь это было кругом и везде. Но это был всего лишь первый шаг на скользкой, очень скользкой дорожке… Коготок увяз – всей птичке пропасть. Они так говорили подследственным – но то же самое относилось и к ним самим. Всё – идет оттуда.

      …

      – … потом нас стали заставлять разваливать дела. Отпускать заведомо виновных. И мы что? Мы взяли под козырек. Так или нет?

      – Ну?

      – Потом появилась система заказных дел. И мы снова взяли под козырек – попробуй, рыпнись. Так мы начали сажать заведомо невиновных.

      …

      – А теперь нас заставляют людей убивать!

      – С чего ты это взял? – спросил Латыпов. Они слишком долго служили вместе, слишком часто один выручал другого – чтобы обращаться на «вы».

      – А что – не так? Может, хватит хоть себе-то врать? Негласно создать специальную боевую группу… из ветеранов боевых действий… сообщить заместителю министра спецсвязью. Для чего это?

      – Порядок наводить.

      – Под выборы? Ага…

      Полковник с силой раздавил окурок в пепельнице.

      – Уйти? – спросил он словно советуясь сам с собой – так те, что придут, они же ещё хуже. Лат, они же ещё хуже.

      – Который раз?

      – Что?

      – Уходишь? Который раз.

      – Да просто зае… всё.

      Латыпов хмыкнул.

      – Да не уйдешь ты, Володя. Сколько раз я это слышал.

      – А чего? Открою частное детективное агентство, как многие. Слыхал про Пасечника?

      – Пасечник не показатель. Он всегда волком был. А ты – пёс. И я – пёс. Псы мы. Сторожевые.

      – Эх, ё…

      Лат усмехнулся в усы.

      – Чего раскис, Батя? Или мы с тобой не опера?

      …

      – Дай команду, у меня в группе уже завтра два-три засланных казачка будет. Они же наши. В одном я на 99 % уверен.

      – В ком?

      – Юра Воробьев?

      …

      – Парень правильный. Прошел Ирак.

      – У него же постстрессовое.

      – Да какое постстрессовое… он, когда брали Луку в одиночку троих привалил. Правильный он парень. Наш[26].

      Домогаров – посмотрел на своего вечного зама, словно решая, доверять ему или нет. Хотя – вместе пуд соли съели. Киевский вокзал, на котором они оба начинали – это полбеды. А временный Заводской РОВД города Грозного не хотите? Когда ночью – личный состав вместо того, чтобы отдыхать,