Не знаю, сколько тогда времени прошло, меня окликнула наш экскурсовод:
– Молодой человек, вижу картина не оставила Вас равнодушным.
– Да, Вы правы.
– Кстати сказать, у этой картины есть и вторая сторона.
– Какая?
– Мария Лопухина умерла, вскоре после написания портрета. Но можете ли Вы поверить в то, что портрет забрал жизнь молодой графини?
– Нет.
– А многие тогда верили и находили в этом нечто загадочное. Отец девушки – Иван Андреевич Толстой – человек военный, уйдя в отставку, стал увлекаться мистикой. В то время ходили слухи, что ему удалось путём различных манипуляций заманить душу умершей дочери в этот портрет. И считалось, если какая-нибудь молодая особа, особенно на выданье, посмотрит на портрет Лопухиной, то непременно умрёт.
– Это же были всего лишь слухи? Вы сами сказали.
– Да слухи. Но тогда современники насчитали около десятка таких случаев внезапной смерти, после обозрения портрета молоденькими девушками. Всё прекратилось, когда Третьяков приобрёл портрет у семейства Толстых.
– Думаю, мне не стоит этого бояться, в конце концов, я же не молодая особа на выданье, – усмехнулся я.
– Но осторожность никому не повредит. К тому же Вам надо догонять свою группу, по-моему, они ушли на выход.
Ещё несколько раз до отъезда из Москвы я приходил в Третьяковку. Сознательно шёл к этой картине и мысленно общался с ней. Ловил себя на мысли, что влюблён в образ молодой графини.
Я делал зарисовки портрета, пытаясь создать улыбающуюся Марию. Но сделать это смог бы только величайший мастер, каким был художник Владимир Лукич Боровиковский.
Изучив в библиотеке литературу о семействе Толстых и Лопухиных, о творчестве Боровиковского, я к своему сожалению не нашёл достаточно информации о жизни моей любимой героини. Поэтому выстраивал свою интерпретацию произошедших событий, мысленно уносясь в тот далёкий 1797 год. Возможно, то, что я придумал не правда, но никто не знает, как всё было на самом деле. Тогда моя версия этой истории казалась весьма убедительной. Вот она, эта история.
3
– Анна Фёдоровна, – обратился граф к своей супруге, когда та вошла в его кабинет. – Спешу сообщить Вам, что пригласил к нам в гости Степана Авраамовича Лопухина. Князь приезжают через неделю. Вот, вчера получил от них письмо.
Граф сидел за раскладным секретером и перебирал деловую переписку, доставленную из Санкт-Петербурга. На нём был халат, расшитый золотой тесьмой, и ночной колпак, делавший его лицо круглым, но при этом добродушным.
– Не понимаю, Иван Андреевич, – говорила графиня, подсаживаясь рядом. – Вы по-прежнему настаиваете на замужестве Мари?
– Да, настаиваю!
– Бедная