Ага, без приложения мы слепы. Мысленно поддерживаю стерву.
– У макдака через две улицы! Я первая забила!
Пытаюсь с лестницы спуститься. Если до нормальной идти, эти уже убегут. А тут какой–то пожарный вариант, сваренный из прутьев арматуры.
Кирилл вдруг возвращается, чего не ожидала, руку подает.
– Давай скорее, Лерка, – пропитушка моя выдает.
Вернулся, мой хороший, за мной. Ну, надо коровьими ляжками, значит, поработать. Авось, похудею.
Бежим, за руки сцепившись. Тянет меня вперед. Небольшой парк, похожий больше на мусоросвалку, пробегаем, дальше дорога. И волна непонятная со стороны Москвы идет. Прям дуновение ветра такое характерное. Смотрю, а с ближайших домов и шоссе люди спешат, машины мчатся. Как в поэте: смешались кони, люди, мухи, ну и всякое непотребное. Народ, наверное, шар увидел, как спускается, может приложением кто еще пользуется.
Вся эта обстановка мне прыти прибавила. Бегу и повторяю «Деней оноа морэ, деней оноа морэ…» Алинка от зависти лопнет! Да что сестра, весь институт!
Растянулась наша колонна. Впереди всех Гоша скачет, за ним Кристина. Она девочка спортивная. Еще в школе помню, как участвовала в забегах. А я совсем отстала. Чувствую, что обуза. Дышать нечем, бок заколол, на шаг перешла. Тут–то Кирилл руку вырвал, посмотрел на меня с укором. Я пожала плечами виновато. В глазах «не отпускай», а сама киваю, мол беги за ними.
Побежал. А я пешком. Позади волна людей, мотоцикл пронесся, за ним еще три. Мигалка завизжала полицейская. Дурдом какой–то.
Позади толкнули. Сильно так, что мозги сотряслись. Не поняла как, упала. Мальчишка мелкий через меня перелетел.
– Кобыла неуклюжая! – кричит озлобленно мужик, поднимая ревущего пацана.
Сижу на асфальте, колено и локоть саднит. Страшно рукав поднять и посмотреть что там. Вижу все, кроме Кристины притормозили. Парень мой назад бежит. Остальные неуверенно маются. Ко мне бежать, или за пришельцем. До него, как поняла еще немного осталось.
– Ты как? – кричит Кирилл, едва добежав. – Сможешь идти?
Что за вопрос?! Киваю, сама от себя не ожидала. А он разворачивается, машет остальным и срывается на бег в сторону, куда и бежали.
Сижу одна. Точит досада, обида жжет. Вроде бы и ничего не произошло, с кем не бывает. Упала на ровном месте. Народ вокруг проносится, как ошалелый.
– Мама, а можно дядю инопланетянина чизбургером угостить? – говорит малыш идущий с мамой за ручку.
Смеюсь тихонько. Движение немного утихло. Поднялась, смотрю уже и кордоны подтягиваются полицейские. Неужели теперь все так серьезно?
Из–за ресторана дядюшки Макдональдса фигура здоровенная показалась, ее как тараканы люди облепили. Издалека не видно особо. Но картина ясна: прогуляться бедному инопланетянину не дают.
Остановился. Нагнулся к кому–то, выпрямился, замер. Посмотрел по сторонам. О! За руку кого–то держит. У меня в груди счастье, будто самого бога, ангела вижу. Да что ж мелочится, президента! Метров сто от меня стоит. А будто рядом.