И нет ничего под Луной,
За что я бы не заплатила.
Спой надо мной,
священник больной,
Без паникадила.
СХОЖДЕНИЕ С УМА
Снег – белый лис. Хвостом он заметет
И век, и час, и год, уста мои и рот,
И рода знак; испод; стежки и швы
Морозных игл; костей; сухой травы.
Я так проста. Пуста, как чан и кадь.
Схожу во тьму. Мне нечего терять.
Все пело. Все летело. Все ушло
Водой – в пески; нутро мне обожгло,
А нет нутра.
Я – волос из хвоста
Лисы-зимы. Святая простота.
Мне надо только пить. И хлеб. И воздух – жить.
Скамейку, где мне голову сложить
Вокзальную ли, прачешную… – мир
Такой простой, немой, из черных дыр.
Навозник съел его и короед.
Теперь насквозь мне слышен хор планет.
Как бы рубаха ветхая моя —
Пурга, слепая плева бытия:
Метет, свистит… кудрит… кудесит… жжет…
Пустые лица. Это мой народ.
Пустые бочки тел, плечей, грудей и щек.
Подковой – зубы, жгущие кусок.
Одна грызня. Один удел: добыть,
Пожрать, смолоть. Усы подъяв, завыть —
Кровь с морды – кап – на полную Луну.
Она пуста. Я в кулаке сомну
Газетою – ее. Я выброшу кольцо
Ее – в сугроб. Я плюну ей в лицо.
Куда ни гляну – пусто. Гардероб —
Ни зипуна. В еловых лапах гроб
Пустой. Кого хоронят днесь?!.. Вождя?!..
На обшлагах – две запонки дождя.
Пустые лица плакальщиков. Вой
Пустой – над непокрытой головой.
Ни мысли в ней. Я плачу это. Я.
Плач. Косы. Снег. Вот вся моя семья.
Вот жизнь моя. Она, как вой, пуста,
Долга, тяжка, грязна, грешна, свята.
Она – одна. Я это сознаю.
Прими ж с поклоном чашу ты мою,
Скудельный тот, тот сирый алавастр,
Куда – на дно – с консолей и пилястр —
Вся штукатурка ссыпалась, века… —
Пустой сосуд, легчайший, как рука;
Его все били, били – не разби…
Его верблюды клали на горбы,
А как хлебал солдат из фляги той —
Под пулеметом – сласть воды Святой!.. —
Он полон был. Он лил, он извергал
Багряный шар. Он воды изливал
Околоплодные, что серебра светлей.
Поил сосцами нищих и царей.
А нынче – пуст. А нынче вся зима
Сошла с ума. И я сошла с ума.
Луна пустая – светит голова.
В ночи я ни жива и ни мертва.
И я встаю. И надеваю дрань.
И выхожу – в ночную позднь и рань.
И я иду. Эй, ты, любимый люд!
Какие шапки носят?!.. – все сожгут.
Какой ты, люд, стал пышный да цветной.
Павлин ли, мандарин… – а вон с сумой
Кудлатый нищий, пьяный, дикий пес.
И ты, мой люд, ему не вытрешь слез.
Увешался мехами от ушей
До срама!.. страусят и лебедей
На бабские