Дождь в Мюнхене. Детективная повесть начала XX века. Евгений Анатольевич Маляр

перед ним документ. Еще зайдя в кабинет, Анастасия успела заметить, что листы, лежащие на зеленом сукне – чистая бумага.

      – Не только. Хотя мне нравится ход Ваших мыслей, – качнул кончиком трубки секретарь, и, как добрый учитель воскресной школы, наставительно и неспешно продолжил, – но практика показала нам, что кавалерийским наскоком нашей задачи не решить. А почему?

      – Мы ждали от польского пролетариата ответного, встречного удара по буржуазии, а его не последовало. Возобладали мелкобуржуазные, частнособственнические взгляды. Сильны также устаревшие национальные предрассудки. Так называемый патриотизм, например. Нежелание ставить интересы мирового рабочего класса выше национальных…

      Нарыжная подготовилась хорошо. В партии боролись две тенденции – идея перманентной революции, яркая, но бесплодная, как красивая блудница, с которой мужчинам хочется делать детей, а она не может их родить, и вторая – не такая внешне привлекательная, но плодовитая и верная. Перспективная, в общем. Только с ней надо много и незаметно работать.

      Если человек хочет покрасоваться перед народом, то ему по дороге с блудницей. А Настя выбрала надежный путь. Не надо ей славы.

      – И как же нам действовать? – рыжие рысьи глаза сверлили чекистку в упор.

      – Хитростью, товарищ секретарь, – негромко ответила она.

      – А что за хитрость?

      – Рассорить нам надо капиталистов. Но сами мы не сможем. Прямым нападением мы их только сплотим. Нужен нам человек, который их перессорит

      Анастасия поняла, что попала в точку: секретарь аж по-кошачьи зажмурился от удовольствия беседовать с человеком, который понимает его немногословие.

      – А какой это должен быть человек? Хороший или плохой? – спросил секретарь медленно, тщательно подбирая слова. Это был его стиль: задать очень простой, на первый взгляд по-детски наивный вопрос.