И зазвенели, задрожали…
– Женщина для круонца… награда… и признание силы его… никто не отдаст дочь за слабого. И никто не потерпит, если с дочерью его будут дурно обращаться. – Бинено-тари слушала внимательно, и постепенно на голове ее разворачивались тончайшие нити чувствительных волосков, окрашивая темный хитин нарядными красками. – Круонцы чтят матерей и берегут жен…
Вторая пара конечностей легла на стол, потянулась, с хрустом развернулись шипы на предплечьях. И вновь щелкнули жвалы.
Предостерегая.
Сердца Ицхари забились сильней.
А крылья завибрировали мельче, раскалывая мелодию на части. Ах, сколь долго он старался сотворить это чудо, и теперь играл самозабвенно, почти позабыв про круонца, которому, несчастному, вряд ли доступна вся прелесть ритуального танца.
– Когда круонец не только достигает брачного возраста, но и получает право на собственный дом, его матери предлагают невест. Чем он знатней, чем сильней и достойней, тем, соответственно, больше предложений… перспектив…
Она раскрыла дыхальца, выпустив нежнейшее древо трахей.
И говорила-то с придыханием.
А когтистые лапы дотянулись до Ицхари.
И шипы ее пробили мягкий хитин брачной пары конечностей…
– Статус нашего клиента таков, что он мог бы получить любую девушку… – Бинено-тари потянула добычу на себя. И Ицхари, замерев от сладкого ужаса, поддался. – Но он отверг все предложения. И тем самым весьма разозлил свою мать.
Он смотрел в позеленевшие, с позолотой, глаза ее.
И слушал, как вяло шелестят собственные крылья, допевая последние ноты брачной песни. И в голове, в затуманенной дурманом феромонов голове билась одна-единственная мысль: это все-таки произойдет. Столько лет ожидания.
Потраченных надежд.
Пустоты.
И это все-таки произойдет.
– Ему пригрозили отлучением от рода, – раскрытые жвалы стиснули голову Ицхари, оставляя на хитине его характерные следы. И пахнуло кислотой, а из железистых мешков выкатились сахаристые капли брачного секрета. – И только тогда он согласился сделать выбор, но выставил свои условия. С ними вы ознакомитесь.
– Непременно, – пообещал Ицхари, дрожа от возбуждения и страха.
Вспомнилось вдруг, что в прежние времена – времена, конечно, далекие и даже древние, отдаленные от нынешних не одной сотней лет, – за самками водилась дурная привычка отгрызать голову партнеру. Да и вовсе каннибализмом баловаться…
Давно это было.
Но вот когда жвалы голову стиснули, как-то вспомнилось.
Отрезвило.
– Смотрите, Ицхари, – Бинено-тари разжала жвалы, но сцепку из когтей разрывать не стала. – Я надеюсь, вы всерьез отнесетесь к делу…
– Конечно…
И когда она толкнула его на стол, Ицхари не посмел сопротивляться. Было… не так, как он себе это представлял.
Волшебно?
Жутко.
Немного больно. И без малейшей – Ицхари