– Я не знала, что ты куришь.
– Только сигары. Изредка. Когда-то курил сигареты по полсотне в день, но потом избавился от этой привычки. Однако сегодня такой день, когда, кажется, можно дать себе небольшую поблажку. – Он уже откупорил бутылку и теперь наполнял стаканы. Один взял себе, другой протянул Оливии. Холодный как лед. – За что будем пить?
– За твой дом, не знаю, как он называется.
– «Высота».
– За «Высоту». И за ее хозяина.
Они выпили. Космо сказал:
– Я наблюдал за тобой из кухонного окна. Ты стояла не шевелясь. Интересно, о чем ты думала?
– Что здесь… реальность тает.
– А это хорошо?
– Кажется, да. Я… – Она задумалась, подыскивая подходящие слова, потому что ей вдруг показалось очень важным выразить все точно. – Я не особенно домашнее существо. Мне тридцать три года, я работаю в журнале «Венера» редактором отдела, добивалась этого положения много лет. С тех пор как окончила университет, содержу себя сама, и не подумай, что это я жалуюсь, наоборот, ничего другого мне никогда и не нужно было. Замуж не хочу, и детей мне не надо. Навсегда – это не про меня.
– И что же?
– А то, что здесь… в этом доме, мне кажется, я могла бы остаться, не опасаясь, что окажусь узницей или пущу корни. Не знаю почему. – Она улыбнулась, глядя ему в лицо. – Право, не знаю.
– Оставайся, – сказал он.
– На весь день? На ночь?
– Нет. Оставайся вообще.
– Мама учила меня никогда не принимать приглашений вообще, на неопределенное время. Всегда должна быть назначена дата приезда и дата отъезда, так она говорила.
– И совершенно верно. Скажем, дата приезда – сегодня. А дату отъезда ты назначишь сама.
Оливия вглядывалась в его лицо, угадывая подтекст и мотивы. Потом спросила:
– Ты предлагаешь мне поселиться здесь, у тебя?
– Да.
– А работа? У меня прекрасная работа, Космо. Большое жалованье, большая ответственность. Теперешнего положения я добивалась всю свою взрослую жизнь.
– Значит, самое время взять годичный отпуск. Ни мужчина, ни даже женщина не может работать без передышки.
Годичный отпуск. Двенадцать месяцев для себя. Перерыв в работе на двенадцать месяцев – это еще в пределах допустимого. Большее означало бы бросить работу.
– У меня еще есть дом. И машина.
– Уступи их пока своей лучшей подруге.
– А родные?
– Пригласи их сюда.
Пригласить сюда родных. Оливия представила себе, как Нэнси жарит бока на краю плавательного бассейна, а Джордж сидит под крышей в шляпе, чтобы не обгореть. Представила, как Ноэль рыщет по нудистским пляжам и возвращается к ужину с добычей – очередной пышнотелой блондинкой, изъясняющейся на каком-нибудь никому не ведомом языке. Представила мамочку… но мамочка – это совсем другое дело, и ничего смешного. Тут все для нее подходит – и этот большой дом-лабиринт, и заросший сад. И миндальные рощи,