Так и было сказано – просто и мудро.
Тут в лакейскую просунул голову мой помощник Сомов и, приложив руку к груди, извинился:
– Афанасий Степанович, господа, прошу прощения, но мадемуазель Деклик просят к ее высочеству.
И тут же с поклоном удалился.
– Ах да, месье Зьюкин, – оборотилась ко мне гувернантка. – Бедньяжка Ксения ничего не знает. Что я могу ей сказать?
– Не следует говорить ее императорскому высочеству про угрозы Линда, – сурово сказал я, несколько покоробленный фамильярностью в отношении Ксении Георгиевны. – Просто скажите ее императорскому высочеству, что похитители требуют выкуп и что выкуп будет заплачен.
По-моему, она вышла должным образом пристыженная.
Уже через минуту я пожалел об отсутствии мадемуазель, потому что мистер Фрейби вдруг разверз уста и произнес какое-то короткое слово.
– Что вы изволили сказать? – переспросил Фома Аникеевич.
– Он сказар «сьпион», – перевел Маса, который, оказывается, понимал по-английски.
– В каком смысле «шпион»? – не сообразил я.
Британец с надеждой посмотрел на Фому Аникеевича, и тот вдруг озабоченно нахмурился.
– Господин Фрейби совершенно прав. Здесь не обошлось без шпиона. Похитители были слишком хорошо осведомлены о ваших вчерашних перемещениях. Не хочу вас расстраивать, Афанасий Степанович, но очень вероятно, в вашем штате – лазутчик доктора Линда. Вы можете поручиться за свою прислугу?
Я почувствовал, что бледнею.
– Вовсе нет. За петербуржских я ручаюсь. Все кроме Липпса – того, что нам прислуживает – из старых и проверенных. Но у меня здесь еще временный штат из девяти человек, да приходящие. Местных я не знаю совсем, ими распоряжается Сомов.
– Значит, требуется сугубая осторожность, – веско произнес Лука Емельянович.
А Фома Аникеевич сказал англичанину:
– Благодарю вас, мистер Фрейби, за дельное замечание.
Тот непонимающе пожал плечами, и я вспомнил, что у меня в кармане имеется дареный лексикон.
«Благодарить» по-английски было «тэнк». «Вас» еще проще – «ю».
Я так и сказал:
– Тэнк ю, мистер Фрейби.
Он кивнул и снова уткнулся в своего Trollope (я посмотрел в библиотеке – это такой английский романист).
Мы еще некоторое время обсуждали между собой способы, при помощи которых сможем конфиденциальным образом сноситься друг с другом, а потом совещание было прервано – снова в дверь просунулся Сомов, и по выражению его лица я понял: случилось что-то особенное.
Извинившись, вышел в коридор.
– Вот, – почему-то шепотом произнес Сомов, протягивая мне какой-то белый конверт. – Нашли. Швейцар подобрал. Откуда взялось, неизвестно.
Я взял конверт и прочел написанные карандашом печатные буквы:
Лишь невероятным усилием воли я сохранил внешнюю невозмутимость.
– Где нашли?
– На крыльце, перед самыми дверьми. Швейцар