Данные воинские части будут сопровождать Веселитского и светлейшего хана в пешем походе от Петровской к Кизи-Керману, затем соединятся с корпусом графа де Бальмена, увеличив его численность до девяти тысяч человек. Таковых сил хватит, чтобы усмирить мятеж «отборной татарской сволочи», как назвала Бахадыр-Гирея и Арслан-Гирея в одном из своих писем Екатерина Вторая. Через Перекоп, по степным дорогам корпус дойдет до Ак-мечети (совр. Симферополь), потом – до Карасу-Базара (совр. Белогорск), утверждая повсюду законную власть избранного народом Шахин-Гирея и арестовывая тех, кто противится ему…
Прочитав эти строчки, Петр Петрович вскочил на ноги и в радостном возбуждении прошелся по веранде. Ведь это был его план урегулирования конфликта в Крыму! Он писал о своих предложениях в столицу в течение двух месяцев: в июле и в августе. Он прикладывал к рапортам донесения своих особо проверенных осведомителей, и все они свидетельствовали об одном: нет у бунтовщиков настоящей поддержки населения, не хотят крымцы снова убивать друг друга из-за давней ссоры в семействе Гиреев. Добрых поселян куда больше сейчас заботит уборка урожая пшеницы и фруктов, которые по воле Аллаха летом 1782 года уродились на полуострове в совершенно невероятных количествах…
Быстро прохаживаясь по крашеному полу веранды, Веселитский не сразу заметил, что из пакета от Иностранной коллегии выпал сложенный вдвое маленький листок гербовой бумаги. Обычно подобным способом пересылал ему письма статс-секретарь императрицы Петр Иванович Турчанинов, заведовавший делами секретной канцелярии Ее Величества.
«Милостивый государь мой, Петр Петрович, – писал ему старый знакомый, – получив нижепоименованные бумаги, должно вам с ханом крымским на корабле Российского военного флота “Хотин” отплыть к крепости Петровская. Но прежде дождитесь приезда в Керчь госпожи Аржановой. О сей персоне я извещал вас неоднократно. Напомню, что она удостоена полного доверия нашей государыни. С ней и обсудите вы разные обстоятельства, до Шахин-Гирея касающиеся…»
Не успел Веселитский засунуть это письмо обратно в пакет, как на пороге веранды вырос его камердинер Парфентий, чем-то смущенный. На овальном подносе он подал барину одну-единственную визитную карточку и пробормотал:
– Не извольте гневаться, ваше превосходительство, что это в час неурочный. Оченно они на том настаивают…
– Кто «они»?
– Ну ваши посетители.
Веселитский небрежно взял карточку и прочитал фамилию на ней. Брови у него тотчас полезли вверх, лицо приняло