Кем бы ни был тот, кто угнал стадо, – он насмехался над Аполлоном. Дело провернули бывалые, опытные воры, это уж точно. Его сестра Артемида была самой искусной охотницей из всех, какие ему известны, – не она ли осмелилась? Возможно, измыслила какой-то хитрый способ замести следы. Аресу мозгов не хватило бы. Посейдону незачем. Гефест? Вряд ли. Кто же тогда?
Аполлон заметил дрозда, что охорашивался на веточке неподалеку, одним ловким движением натянул тетиву и сбил птицу. Вскрыв ей брюшко, бог оракулов и авгуров по внутренностям птицы попытался высмотреть знаки.
Судя по расцветке кишечника, загибу правой почки и необычному размещению вилочковой железы, сразу стало ясно, что коровы находятся где-то в Аркадии, неподалеку от Коринфа. А что говорит сгусток крови в печени? Гора Киллена. А еще что? Ага! След все-таки был младенческий.
Нахмурился обыкновенно гладкий лоб Аполлона, синие глаза вспыхнули, а красные, как розы, губы сжались в суровую нитку.
Он отомстит.
Сводные братья
Когда аполлон прибыл к подножию горы Киллены, настроение у него испортилось донельзя. Весь мир знает, что те коровы для него священны. Очевидно же, они редкой и ценной породы. Кто посмел?
Какая-то гамадриада, свисавшая с ветвей своей осины, ничего подсказать не смогла, однако уведомила Аполлона, что у входа в пещеру Майи собралась пестрая ватага нимф. Может, там ему дадут ответ? Она бы и сама сходила, но ей нельзя отлучаться от своего дерева.
Добравшись до вершины горы, Аполлон увидел, что у пещеры собралось все население Киллены. Подходя все ближе, он уловил звук, что несся из пещеры, – ничего подобного ему раньше слышать не доводилось. Словно сладость, любовь и безупречность – и все, что есть прекрасного, – обрело жизнь и нежно струится ему в уши и дальше, до самой души. Как аромат амброзии влек любого бога к столу и выманивал из него вздохи великого предвкушения, как вид пригожей нимфы побуждал горячий ихор в венах петь и бурлить, и казалось, что бог того и гляди взорвется изнутри, как теплое касание кожи к коже будоражило его до глубин, – так эти неведомые шумы соблазняли и чаровали Аполлона, пока не решил он, что сходит с ума от радости и желания. Вот бы изъять их из пространства и впитать в грудь, вот бы…
Волшебные звуки внезапно умолкли, и чары развеялись.
Толпа наяд, дриад и прочих духов, что собрались у входа в пещеру, разошлась, все качали головами от изумления, словно очнулись от забытья. Протолкавшись, Аполлон увидел в зеве пещеры на груде камней две здоровенные говяжьи полутуши, у всех на виду, ловко порубленные на куски. Его бешенство и возмущение ожили с новой силой.
– Ты поплатишься! – взревел он, бросаясь внутрь. – Ох уж ты…
– Тсс!
Двоюродная сестра Аполлона ореада Майя сидела в плетеном кресле и шила. Прижала палец к губам и склонила голову к колыбели у огня, где лепетал во сне розовощекий младенец.
Но Аполлона так просто не уймешь.
– Это