Небольшой коллектив собирался в обед под куртинкой кедров, оставленных для осеменения выруба, варился чай, начиналась неспешная беседа за жизнь. Единственное, что огорчало, так это клещи, во множестве появившиеся в тепло.
– От собака! Ведь почти укусил, – досадовал старый лесник, снимая с себя которого уже по счёту кровососа.
– Как ты их чувствуешь? – удивляются бабы.
– Ну, чешется ж, когда они найти места живого на мине не могут, – смеялся тот.
Тёплые деньки, которые надо и дома на огороде использовать, подгоняли. Холодный мешок за плечом с саженцами, тяжёлый «меч Колесова» в руке и, вверх по волокам. Тайга в горах не позволяет использовать какие-то машины на посадках. Все только руками, все по старинке. Зато через год-два видишь плоды труда собственного, как зеленеют венчики кедра, начинают ветвиться. На какое-то время забываешь о них, сажая новые площади, и удивляешься через десять лет, когда неожиданно в лесной чащобе осин, ивняка и высокой травы обнаруживаешь рядки кедров ростом с тебя. И тогда отпускает подспудная вина за отведённые тобой и вырубленные кедровые урочища, лесные гривки, места глухариных токов и загубленные многолетние солонцы в таких местах, что и найти их, казалось бы, сложно.
Посадки кедра становились тем весенним общением с тайгой, которое душу возрождало. Хоть с мишкой и случались встречи, а оружие с собой редко кто брал. Надеялись на то, что народу много, мишка сам испугается. Так оно и выходило. К концу посадки погода становилась приятнее, благодушие разливалось по всему телу, отмякали все душой.
– Наконец-то лето, – как бы невзначай мог обронить кто-нибудь, вспоминая февральскую стужу, что прихватывало пальцы через верхонки.
– А рябчики то как свистят, радуются!
После того, как рассадил норму, опустошил мокрый от снега мешок, можно было выбраться на какой-нибудь взлобок и сидеть долго-долго подставив лицо солнцу, которое уже грело по-летнему. В кармане всегда свисточек, хоть и без ружья. На таких солнцепёках интересно рябых подманивать. То, что нет цели добыть его, помогает смотреть на лесную жизнь совсем иначе. Рябчик откликается где-то далеко, потом начинает перелетать на зов. Последний десяток метров уже перебегает по полу. Благо еще трава не мешает. Редко и тихо продолжаешь манить переливом, самец высматривает незнакомую подружку.
– Ну иди, иди сюда. Пии пи пи пииуппи пии.
– Ну где ты? Я ж не вижу! Выгляни, милая!
– Пи пипи пииуппи пии.
Рябчик крутит головой, старается взобраться повыше, чтоб осмотреть место. Иной раз чуть не на голову садиться. Терпение и мастерство при пользовании манком греют душу, отпускает охотничья страсть, остаётся только любовь к тайге своей. Которая тебя кормит, которую ты пополняешь посадками, в которой ты живёшь большую часть своей жизни.
Начало лета. В этом году закончили посадки, когда уже даже картошка цвет набрала, но на удивление, приживаемость